Последняя песнь Акелы. Книга вторая
Шрифт:
— Мда-а-а… — задумчиво протянул моряк. — Похоже, что деваться мне некуда и придется соглашаться. Но все же, Владимир Станиславович, почему я? Ведь я человек не военный. Если что хорошо и умею, так это суда по морю водить, а в глубине Африки ни того, ни другого в наличии не наблюдается.
— Во-первых, я вас знаю как очень порядочного и ответственного человека. Во-вторых, и оно же во-первых, вы удачливы. А наличие такой субстанции, как удача, в нашем окаянном ремесле много чего значит.
— Скажете тоже — удачлив, — горестно хмыкнул Арсенин. — Пароход
— А если взглянуть на это под другим углом? — участливо улыбнулся Кочетков. — Судно и экипаж нельзя считать потерянными окончательно. Они просто временно находятся вне вашего доступа, но есть возможность их вернуть. Еле живы остались, говорите? Но ведь живы же? И из-под петли ушли, и через линию фронта спокойно перебрались. Да не с пустыми руками, а с прибытком. Тогда как ваш обидчик — Перси Скотт отдал Богу душу.
— А я здесь при чем? — нахохлился Арсенин. — Я того коменданта и пальцем не тронул…
— Конечно, конечно, — покладисто кивнул Кочетков. — Вы ни при чем. Его ведь ваш абрек зарезал.
— И с чего вы это взяли? — с глухим раздражением произнес Всеслав. — Что его вообще кто-то резал? Да и про то, что англичанам о моем участии в угоне бронепоезда известно, тоже небось сами придумали?
— Насчет «зарезал», тут все просто, — пожал плечами подполковник. — Доводилось мне отчет о вскрытии его высокоблагородия читать. А про бронепоезд — птички напели. Я уже говорил однажды, здесь очень информированные птицы попадаются, нужно только уметь их слушать. Но это все дела вчерашние, а ныне я все же хотел бы узнать ваше решение. Будете ли вы со мной работать или отправитесь в одиночное плаванье?
— Буду, — недовольно проворчал Арсенин и повторил: — Буду, куда ж мне деваться-то… А теперь поведайте, чем все же мы будем заниматься и какая цель является конечной?
— Отлично, — с едва заметным облегчением выдохнул генштабист. — А что до целей наших, то слушайте внимательно…
Глава четвертая
— Ты уже поел, красавчик?
Услышав голос Хорсвилла, Арсенин невольно вздрогнул. За воспоминаниями о разговоре с Кочетковым он даже не услышал, как отворилась дверь овина.
— Такому симпатяшке, как ты, нужно нормально питаться, — продолжал ворковать сержант, окатывая заключенного масленым взглядом. — А то ни взглянуть не на что будет, ни потрогать…
Арсенин хотел уже обматерить англичанина, а то и вмазать от всей души по морде, но внезапная мысль заставила его остановиться и ответить совсем не так, как хотел изначально.
— Красавчик? — Всеслав, мысленно содрогаясь от брезгливости, вызывающе облизнул губы. — Это значит, что я тебе ТОЖЕ понравился?
— Ого! — восхитился англичанин. — Это получается, что я не ошибся, и ты знаешь толк в… крепкой мужской… дружбе? — британец подошел почти вплотную и ласково потрепал Арсенина по щеке.
— Есть
— Я скажу, что эта мысль и мне по душе, — скабрезно ухмыльнулся Хорсвилл. — И не только по душе… Значит, так и порешим, как сдам дежурство — сразу к тебе.
— Лучше после ужина, когда народа вокруг поменьше будет, — с деланым смущением пробормотал Арсенин. — Когда мне хорошо, я бываю громким. И мне бы не хотелось посвящать всех вокруг в интимные подробности своей жизни.
— После ужина, так после ужина, — покладисто пожал плечами сержант. — Отдыхай, красавчик! Набирайся сил, они тебе ой как пригодятся, — британец хлопнул пленника по заду и, собрав судки, вышел на улицу, даже не подозревая о том, насколько он был близок к смерти.
Время до ужина Всеслав большей частью провел у зарешеченного оконца, пытаясь рассмотреть лагерь и хотя бы начерно представить себе пути отхода. Однако толком он так ничего и не придумал — палатки, стоящие вокруг сарая, перекрывали обзор почти полностью.
Как-то незаметно стемнело. Уже сменился часовой у дверей гауптвахты, уже принесли ужин, а Хорсвилл так и не появился. Арсенин начал понемногу беспокоиться, что его замысел не удастся, когда за окном послышался голос сержанта, требующего от часового открыть дверь. К удивлению Всеслава, солдат безропотно подчинился, и через мгновение после скрипа замка любвеобильный англичанин ввалился внутрь. Дождавшись, пока дверь за ним закроется, британец шагнул к Арсенину:
— Заждался меня, сладенький?
— Есть немного, — проворчал Всеслав. — Да погоди ты! — ладонь моряка жестко уперлась в грудь распаленному похотью британцу. — Ты часового отправь поспать. На часок. А то здесь стенки тонкие, он уши развесит, а мне оно надо? Да и тебе — тоже.
Фузилер недовольно хмыкнул, но препираться не стал и постучал в дверь:
— Болтон! Болтон, чтоб тебе черти зад надрали, слышишь меня?!
— Да, сэр, так точно, сэр, слышу, — забренчал замком солдат. — Сейчас открою, сэр!
— Погоди, не отпирай, — буркнул Хорсвилл. — Мне тут по поручению сэра Рочестера с пленником надо пошептаться… кон-фи-ден-ци-аль-но! Во! А так как тебе такие разговоры слушать не положено, сходи, погуляй где-нибудь, а через пару часов вернешься… Мы тут как раз закончим… разговаривать.
— Но, сэр… Как я могу оставить пост, сэр?
— По приказу старшего по званию, болван! Все, пошел отсюда, вернешься через два часа, понял?
— Да, сэр. Уже ухожу сэр.
Хорсвилл приник ухом к двери и через некоторое время, видимо удовлетворившись результатами наблюдения, развернулся к Арсенину:
— Ну что, теперь тебе больше никто не мешает?
— Надеюсь, что нет, — прищурился Арсенин, присаживаясь на корточки. — Иди сюда, милый, я покажу тебе, что значит любить по-русски.