Последняя песнь трубадура
Шрифт:
Алиса жила, справлялась с какой-то своей мыслью, а Сергей снимал, снимал и думал лишь о том, что ему повезло.
Дина целовала собаку и чувствовала, как все тает у нее внутри. Глаза, нос, все четыре лапы. Как это возможно, чтоб какая-то неизвестная сука родила такое родное, дорогое существо. Они уже погуляли. Дина купила у запоздалой бабки два килограмма клубники. Один килограмм практически съела, из другого взбила мусс для Тамары. Затем полежала в ванной, легла пораньше, чтоб погулять и приехать в клинику до завтрака. Нужно помочь Тамаре помыться, все убрать…
Дина так уставала, что сразу
После двенадцати ночная сестра еще раз тихонько заглянула во все палаты. Кое-где горел свет, она велела выключить настольные лампы. В темные комнаты не заходила, поставила в холле раскладушку и через пару минут уже похрапывала. Дине открыла сторожиха: «Что за мода – бродить ночью туда-сюда». Дина обошла раскладушку с сестрой, тихонечко открыла дверь комнаты Тамары, на ощупь добралась до своей кровати, затем остановилась. Она не слышала Тамариного дыхания, может, она спит на животе? Дина подошла, легонько коснулась головы… и с трудом сдержала крик. Вместо волос или лица она нащупала что-то скользкое. Дрожащей рукой Дина включила настольную лампу. Тамара лежала на спине, а на голове у нее был целлофановый пакет, туго завязанный на шее поясом от халата.
Дина начала, ломая ногти, развязывать узел, затем стала зубами разрывать пакет на лице. Дышит или нет? Дина громко закричала: «Сюда! На помощь!» – а сама стала делать искусственное дыхание, как читала об этом в справочнике врача. Она видела, как из-за ширмы к открытому окну кто-то стремительно не пробежал, а пролетел, но не могла даже повернуть головы, чтоб не терять время. Она пыталась дышать за Тамару, массируя сердце, когда наконец в палату прибежали ночная сестра, дежурный врач, все, кто был в клинике. Дину оттащили силой.
Сергей всю ночь работал над снимком, а утром привез его в «Элиту». Голдовский положил портрет перед собой и долго смотрел. Алиса сидела, как королева в минуту передышки.
Темно-красный наряд оттенял волосы цвета мертвых листьев. Прелестное лицо было абсолютно естественным и невероятно значительным. Немного грусти, немного высокомерия, чуть-чуть усталости и капелька торжества, след детской доверчивости и горьких разочарований – многое прочитывалось в этом необыкновенном лице. Снимок смотрелся как богатое, старинное полотно большого мастера.
– Спасибо, старик. Это прекрасно.
– Виктор Петрович, такие женщины рождаются раз в тысячу лет. Это подарок, а не работа.
– Да, но чтоб так,
– О господи! Я не могу поверить. Виктор, пожалуйста, если я могу чем-то помочь… Ты знаешь, я, кажется, могу. Есть очень хорошая клиника.
В этот вечер Виктор пришел домой в обычное время, Алиса, как обычно, поцеловала его в прихожей. Он старательно изображал голод, хотя ее фирменные котлеты по-киевски просто сопротивлялись тому, чтобы он их проглотил. Они смотрели программу «Время».
– Детка, – притянул он ее к себе. – Нужно начинать бороться.
– Я знаю.
– Мне сегодня посоветовали очень хорошую клинику. Частную, небольшую. Знаешь, где нет этих идиотов из желтых изданий.
– Боюсь, они есть везде.
– Там охрана. Там не продают информацию. Хотя о чем мы сейчас говорим?
– О важных вещах. А о чем, по-твоему, мы должны говорить?
– О нас. О тебе. О твоей силе, уверенности, способности верить в лучшее. Знаешь, я в самые трудные минуты всегда бежал к тебе, зная, что ты все решишь, все расставишь по местам. Сейчас ты должна сделать это для себя. Понимаешь, для такой болезни очень важен позитивный настрой.
– Не волнуйся так, мой дорогой. Раз мы об этом заговорили, я скажу тебе, как все вижу. Да, нужно бороться, верить. Да, нужно пытаться жить. Но если не получится, если все-таки не получится, я бы хотела, чтобы ты сумел это принять. Понимаешь, есть судьба, есть то, перед чем мы бессильны.
– Алиса, почему ты так говоришь? Я знаю столько случаев, когда все кончается благополучно. Сейчас такие методики, хирурги, я не знаю…
– Да, все так. И я надеюсь, конечно. Просто мне кажется, что у меня плохой случай. Не тот, который может закончиться благополучно. Я говорю об этом не для того, чтобы тебя еще больше расстроить. Я хочу тебя как-то подготовить. К тому, что все будет сложно.
Они всю ночь пролежали, прижавшись друг к другу, не размыкая объятий. Они прятались в своем родстве, дышали им, грелись в его тепле. Никто из них не уснул ни на минуту. Утром Алиса встала, как обычно. Приняла душ, сварила кофе, сделала бутерброды.
– Я сразу позвоню, – сказал Виктор. – Может, сегодня и поедем в клинику.
– Хорошо, дорогой.
Она легко его поцеловала, вернулась в спальню, упала на подушки. Боль. Она слишком долго ее скрывала. Как ведут себя другие люди в такой беде? Как они ведут себя с близкими? Это ведь самое трудное. Алисе вдруг захотелось, чтобы Виктор оставил ее в этой закрытой клинике до тех пор, пока все не закончится. Так или иначе. Чтобы он не видел того, что с ней будет происходить. Чтобы сын не видел. Боже, сын! Он ни в коем случае не должен ничего видеть.
Дежурный врач позвонил домой Андрею Владимировичу. Когда тот примчался в клинику, Тамара подавала признаки жизни.
– Вернули с того света, – доложил врач. – Если бы не сиделка, которая освободила больную от пакета, начала оказывать первую помощь, убийство бы удалось. Дина говорит, что будто бы видела, как кто-то из душа пробежал к окну и выпрыгнул. Но она в таком состоянии была, что ни в чем не уверена. Хотя, судя по тому, что больная не задохнулась окончательно, убийца действительно должен был быть еще рядом. Он ждал. Потом сам бы снял пакет. Никто бы ничего не понял. Правда, в крови приличная доза фенобарбитала, но не смертельная.
Перед бегущей
8. Легенды Вселенной
Фантастика:
научная фантастика
рейтинг книги
