Последняя песнь трубадура
Шрифт:
Дину трясло от волнения. О том, что Александра Блинова спешно выпустили и он уже едет в Москву, Сергей узнал буквально несколько часов назад. Они на всякий случай даже родным его сообщать не стали. А вдруг это ошибка или что-то не получится. У его матери больное сердце. Отец умер год назад от горя.
Поезд медленно приближался, встречающие засуетились, Дина даже на цыпочки встала, чтоб лучше видеть.
– Вот он! – вдруг звонко закричала она. – Сережа, смотри, это же он!
Среди оживленных или озабоченных людей с чемоданами
– Саша! Блинов! – позвала его Дина.
Он подошел к ним и растерянно улыбнулся.
– Ну и встреча. А меня вчера утром как обухом по голове: собирайся, на выход. Выпустили, значит.
– Ты вообще рад или еще не въехал? – уточнил Сергей.
– Знаете, ребята, я эти три года думал, что меня просто нет. Кончился Сашка Блинов. Даже своим писать перестал.
– Пошли в здание, кофе попьем, – предложила Дина. – Там и договорим.
Когда Александр выпил вторую чашку кофе и немного пришел в себя, Сергей спросил:
– Как было-то? Очень тяжко?
– Как ты думаешь? Два раза по зоне фотку мою в майорской форме распространяли. Это смертный приговор. Первый раз товарищ спас. Он уже двадцать лет ни за что сидит. Мастер спорта по борьбе. Он у них в авторитете. Второй раз начальник зоны в изолятор запер. Месяца два там прокуковал. Там узнал, что батя умер. Не дождался, значит. Вены резал. Не вышло. Откачали.
– Да ты что! – вмешалась Дина. – У тебя дочь. Анастасия. Тебя все ждут, но даже не знают, что ты приехал. Все так внезапно, мы побоялись сообщать. А вдруг информация неточная.
– Анастасия, – слабо улыбнулся Александр. – Мне жена снимок прислала. Я посмотрел – душа вон. А потом думаю, зачем ей такой отец? Писать перестал. Думаю, может, Валя, жена, кого-то встретит. Пусть жизнь свою устроит.
– Ну ты завел, – не выдержал Сергей. – Пусть то да это. Как будто такие мужики, как ты, на дороге валяются.
– Не валяются, – решительно сказала Дина. – Вставайте, поехали. Расселись, как на пикнике.
В машине Александр спросил:
– А что случилось-то? С чего вдруг пересмотр?
– Взяли заказчика убийства Сидоровой. Он тебе знаком.
– Князь, что ли?
– Он самый.
– А кто Ирку?
– Киллер. С собой покончил.
– Ничего себе. А как Жора Сидоров? Колька Ершов?
– Георгий Сидоров будет, скорее всего, привлечен. А Колька… Иных уж нет.
– Понятно.
Они подъехали к дому на Мосфильмовской. Александр был очень бледным.
– Ноги ослабели, ребята.
На звонок в дверь открыла мать. Долго не могла произнести ни слова. И вдруг со стоном упала перед сыном на колени. А из другой комнаты уже спешила жена с маленькой дочкой на руках. Дина и Сергей тихо спустились по лестнице и сели в машину.
Князева перевели из тюремной больницы в отдельную камеру. На первом же допросе он сказал следователю:
– Я буду сотрудничать.
– Вы что, условия мне ставите?
– При чем тут условия. Просьба. Один звонок. В долгу не останусь.
– Хорошо. В моем присутствии.
Домашний телефон Наташки не отвечал. Он позвонил на мобильный, который сам ей подарил. Она ответила сразу, он просто увидел ее чудесный рот, раскрытый в широкой улыбке. Неужели обрадовалась?
– Наташенька, – сдавленно произнес он. – Это я. Узнаешь? Это Слава.
– Ты чего, из тюрьмы звонишь? Ни фига себе. Может, у тебя там и комп есть? И чем ты там занимаешься?
– Отдыхаю. Наташа, скажи мне, как ты? Я сейчас у следователя попрошу, чтоб тебе дали свидание. Ты придешь?
– Нет, ты что! В тюрьму к тебе не пойду. И потом, лучше я сразу скажу. Ты не звони мне. Я теперь живу с Игорьком. В его квартире. Представляешь? Тут у него просто класс. Но он не захочет, чтоб ты мне звонил. Он говорит, я, типа, невеста ему.
У Князева тряслась рука, которой он протянул трубку следователю. Губы стали белыми.
– Можно мне в камеру? Плохо стало. Ранение. Я завтра начну давать показания.
Следователь внимательно посмотрел на него. Вроде его, правда, скрутило. Неужели из-за бабы? Такой бандюган прожженный. Чудеса.
– Уведите, – сказал следователь конвоиру.
У камеры Князев торопливо заговорил:
– Слушай, парень, я очень богатый человек. Я скажу тебе номер счета на предъявителя, ты получишь такую сумму – всю жизнь проживешь на Канарах. Прямо сейчас проверишь, а потом принеси мне автомат, пистолет, что хочешь, и закрой камеру на пять минут. Если боишься, можешь дать незаряженный, патроны бросишь отдельно.
– Да вы что себе позволяете! Да мне ж трибунал!
Парень толкнул Князева в камеру, закрыл дверь и постоял, тяжело дыша и напряженно думая.
Князев оглянулся, как затравленный зверь. Подергал прикрученную к полу ножку кровати, взял со стола оловянную ложку и с нечеловеческой силой ударил себя в грудь. Боли он не почувствовал, но кровь потекла. Нет, так не получится. Он разбежался и изо всех сил ударился головой о каменную стену. Голова оказалась крепче, чем ему сейчас хотелось. Он пытался ее разбить до тех пор, пока в камеру не ворвались надзиратели и не поволокли его в медсанчасть.
Тамара открыла шкаф, положила в большой чемодан несколько платьев, костюмов, обувь, куртку. Затем решительно закрыла чемодан и вынесла его на площадку. Какие наряды… Она достала небольшую сумку, положила в нее белье, парфюмерные принадлежности, пару книг, халат и тапочки. На спинку стула повесила брюки и тонкий свитер. Она готова к путешествию неизвестно куда. Походила по квартире. Вечер все не кончался. Вдруг раздался звонок в дверь. Тамара вздрогнула, открывать не хотелось, но она заставила себя это сделать.