Последняя песнь трубадура
Шрифт:
– Зачем?
– Ну зачем, еб. Чтоб запузыриться в нее.
– Нам это нужно?
– Да мы без этого сдохнем.
– Может, ты и права. Только учти: если налакаешься…
– Не налакаюсь. Сукой буду. Если хочешь, заткни мне рот закуской.
Они фыркнули, и через некоторое время действительно лежали валетом в огромной ванне, наполненной до краев чуть подогретым золотистым шампанским.
– Ну как тебе? – спросила Дина. – Мне нравится, что эти пузырьки на мне лопаются. Я чувствую себя кока-колой.
– Кайф, – ответила Наташка с набитым ртом. В руке у нее
В ту ночь им обеим снились легкие, чуть хмельные сны.
Из Праги Дина вернулась усталой, Наташка – счастливой. Из аэропорта Иван Николаевич сначала завез Наташку к ней домой, затем отвез Дину на «Сокол», где на двадцать пятом этаже возбужденно бегал по огромной террасе Топаз и ловил солнечных зайчиков.
Ричард из своей поездки вернулся с двумя новыми морщинами на лбу.
– Это большая трагедия, Дина. Мне трудно пережить. Я так рад, что у меня есть ты. Мы закончим дела и потом спокойно обо всем поговорим.
– Конечно, дорогой. Я жду, когда ты сам захочешь.
ГЛАВА 25
Наташка вошла в свою комнату, возбужденная, с сумкой новых нарядов, и увидела узкую кровать Гали. Сердце ее вдруг оборвалось, как будто она ожидала увидеть маму дома.
– Ой-ой-ой, – запричитала она. – Что ж ты, мамка, натворила. Как же я теперь одна!
В дверь заглянула соседка Маша:
– Ты чего орешь?
– Не твое дело, – всхлипнула Наташка. – Я вообще не ору. Я могу так заорать, что ты оглохнешь наконец.
– Что с тебя взять, – пожала плечами соседка. – Подкидыш – он и есть подкидыш.
В следующую минуту Маша уже лежала на полу, а Наташка старательно ее душила.
– Ну что? – спросила она у Маши с интересом. – Подкидыши тебя здорово заморачивают?
– Отпусти, – прохрипела соседка. – Я милицию вызову.
– Ты поняла, что сказала? Отпустить, чтобы ты ментов позвала? Да ты их вообще больше никогда не увидишь. Разве что на могилку к тебе придут.
В дверь постучали. Затем она открылась. Наташка недовольно оглянулась и ахнула. На пороге стоял Игорь, массажист из салона.
– Я вам не помешал? – нисколько не удивился он.
– Ничего. Заходи. Будем эту гадюку вместе добивать. Ладно. Пошутила я. Ты вали отсюда, и чтоб я тебя больше вообще не видела, – сказала Наташка соседке, освобождая ее от своей тяжести. – В туалет тоже не ходи. Будешь теперь в горшок гадить.
Маша, красная, растрепанная, вскочила и обратилась сразу к Игорю.
– Вы все видели. Будете свидетелем.
– Чего именно? Мне показалось, вы обнимались. Вы так хорошо друг к другу относитесь? Это большая редкость среди соседей.
– И чего ты пришел? – спросила Наташка, когда за Машей закрылась дверь.
– В гости просто. Знаешь, я как-то скучать по тебе стал.
В офисе Филиппа Нуаре, в квартире Дины и, главное, в бриллиантовом салоне у Никитских Ворот работники ювелирной линии Ричарда Штайна готовились к презентации.
Дина уже научилась бестрепетно натыкаться на собственные
– Ты считаешь, бывает лучше, чем совершенство?
Дина молча показала ему старый номер журнала «Элита» с обнаженной Наташкой в каплях воды, вытирающейся у стола с консервными банками.
– Ты понимаешь меня? – спросила Дина. – Вот здесь, кроме мастерства автора, есть сюжет, ситуация и характер. Мне кажется, меня нет на этих плакатах.
– Да. Я забыл, что ты газетный критик. – Ричард внимательно посмотрел на снимок.
– Впрочем, это имеет смысл. Мы поработаем с вами, – улыбнулся он Сергею. – Вы очень талантливый человек. И я вам очень благодарен за одну вашу работу.
– Рич, – ввернула Дина. – А мы не можем использовать эту модель? Это дочь моей подруги, которая умерла.
– Смешная девочка. Я покажу это в рекламном совете. Но бриллианты – мои бриллианты – на нее надевать нельзя. Она, как это будет у вас, – прорва.
– Курва, – понимающе заметил Сергей.
– Но это и есть особый жанр и стиль, – засмеялся Ричард.
Для презентации Дине доставили легкое летящее платье элитного английского дизайнера Элспет Гибсон. Тончайший бледно-розовый шифон и органза, падая мягкими волнами и лепестками, превратили женщину в дивный цветок. Ричард торжественно преподнес накануне торжества самое дорогое колье салона, которое Дина должна демонстрировать на себе. Это был каскад из тысячи пятисот черных бриллиантов разной величины с очень большим камнем в центре. Серьги к этому колье были длинные, почти до плеч, стилизованные под старинные.
Дина разложила платье на кресле в своей новой спальне со стенами, задрапированными атласом цвета слоновой кости, и персиковым ковролином на полу. Драгоценности оставила в полуоткрытых коробках перед огромным зеркалом в серебряной оправе с вкраплениями светильников. Она скользнула под одеяло на большую кровать четыре на четыре метра к Топазу, который спал с таким видом, как будто здесь его родная конура, и шепнула:
– Помоги мне и теперь, господи.
Ровно в десять утра Сергей стоял с папкой для документов у здания паспортного стола микрорайона, где жила Тамара. Там, у закрытой входной двери, уже собралась довольно большая, унылая очередь. В пять минут одиннадцатого к крыльцу подкатил новенький серебристый «Лендровер», из которого бодро выскочил маленький, юркий человечек. Охранник распахнул дверь. Сергей вместе с другими посетителями прошел в узкий коридор и остановился перед дверью с табличкой «Начальник». Человечек пробежал перед очередью, цепко оглядев каждого в отдельности и почему-то задержал взгляд на лице Сергея.