Последняя принцесса Индии

Michelle Moran

Moran M. Rebel Queen

Ради того, чтобы сделать Индию XIX века более понятной для читателей XXI века, я внесла кое-какие изменения в рассказ Ситы. Например, я то и дело употребляла в книге название

«Индия», хотя страна Индия в том виде, как мы ее знаем, возникла лишь в 1947 году. Индуизм также является анахронизмом. «Изм» прибавили европейцы, ошибочно полагая, что индуизм – религия. Индуизм – больше чем религия, это способ жизни. Термин «хинди» происходит от Синдху [1] , названия реки, поэтому первоначально не имел никакого отношения к религии. Даже атеист может быть хинди.

Я внесла и другие изменения в исторические записи. Желая придерживаться современного написания, я изменила названия нескольких городов. Так, Каши стал Варанаси, а Канхапур – Канпуром.

А еще мною было сокращено или вообще упразднено титулование некоторых именитых и могущественных людей. Так, раджа Гангадар Рао стал просто раджей Гангадар, а рани Лакшми Баи – рани Лакшми.

Дневники за семьдесят пять лет лежат на кровати, почти закрывая собой одеяло, сшитое для меня прошлой зимой Раши. Все они раскрыты и похожи на старых мотыльков, слишком уставших от жизни, чтобы взлететь. В восемьдесят пять лет мне уже трудно читать то, что написано моей рукой, но я так часто перечитывала эти строчки в прошлом, что они впечатались в мою память. Они словно узор на черно-оранжевых крыльях бабочек.

Я взяла лежавший на столе конверт и принесла его к себе в постель. Я уже почти закончила писать. Письмо адресовано мисс Пеннивелл. Я очень гордилась тем, что не забыла обратиться к ней «мисс», а не «миссис». Именно эта внимательность к мелочам спасла мне жизнь, когда ее соотечественники прибыли в мою страну с намерением превратить Индию в маленькую Англию с экзотическими женщинами и чаем масала [3] . Но если мисс Пеннивелл не ошибается и англичане прочтут рассказ старой женщины, все, возможно, со временем изменится к лучшему.

Когда я была маленькой, я жила в небольшом княжестве Джханси, находящемся под властью махараджи Гангадара и его супруги – рани Лакшми. Сейчас я живу в огромной стране, чьи границы тянутся от Бирмы до Кашмира [4] . Вместо

махараджи теперь нами правит иностранный император, сын королевы Виктории, король Эдвард VII. На том месте, где прежде в небо вздымались ступы [5] , заключающие в себе образ нашего принца Сиддхартхи, впоследствии ставшего Буддой, теперь на высоких шпилях английских церквей виднеются кресты. Да, я очень стара. Никто не может, дожив до моего возраста, не стать свидетелем больших изменений. Я выжила в кровавой войне между Индией и Англией и на протяжении почти целого столетия была свидетельницей того, как постепенно утрачиваются наши национальные традиции.

Есть древняя индийская пословица, которую я услышала от отца: «Bandar kya jaane adark ka swaad». Что обезьяна может знать о вкусе имбиря? Думаю, эта пословица имеет отношение к англичанам. Они ничего не знают о людях, которыми правят. С какой стати мы должны верить, что они будут уважать наши храмы и наших богов? В лучшем случае они относятся к ним как к иностранной диковинке. В худшем считают языческим варварством, которое процветает в стране, давшей миру шахматы и цифру ноль.

Я еще раз взглянула на адрес, который мисс Пеннивелл дала мне два месяца назад.

Я стояла вместе с Раши на железнодорожном вокзале Бомбея, когда эта девушка стремительно подошла ко мне. Ее каблучки гулко стучали по каменному полу. В стране красных сари и шафранных дупатта вид этой молодой особы, одетой в серую юбку, подол которой доходил до лодыжек, и такую же серую шляпку, не вызывал сомнений: она была англичанкой.

– Извините, что потревожила вас, миссис Ратход. Вы ведь миссис Ратход?

Я с секунду колебалась, хотя британская администрация давно уже перестала выслеживать бунтовщиков.

– Да, – ответила я.

Она протянула мне руку. Меня обучали тому, как следует вести себя с англичанами. Она ждет, что я пожму ей руку.

– Эмма Пеннивелл, – представилась девушка.

Я предположила, что имею дело с очередной репортершей, которую интересует, что же случилось с богатствами после смерти рани, но вместо этого она сказала:

– Шестьдесят пять лет назад мой дедушка сопровождал вас в Лондон. Его звали Уилкс. Ему бы хотелось снова с вами увидеться и поговорить.

Несколько секунд я размышляла над тем, что услышала, а затем отрицательно покачала головой.

– Извините, но то все осталось в другой жизни. – Взяв Раши за руку, я направилась к поезду. – Я родилась в другой Индии.

– Именно поэтому я к вам и обратилась. – Заметив мое равнодушие, девушка заговорила напористее: – Мой дед – издатель. Его интересуют воспоминания людей, живущих в колониях. Он хотел бы опубликовать историю вашей жизни. Я знаю, что у вас поезд…

Я остановилась и попыталась объяснить девушке, что в моем прошлом хватает такого, о чем у меня нет ни малейшего желания вспоминать, но мисс Пеннивелл даже не потрудилась выглядеть шокированной.

– Все мы порой совершаем такое, о чем предпочли бы забыть, но упускаем из виду, что, лишь пролив на случившееся свет, мы в состоянии избавиться от терзающих нас демонов.

Я рассмеялась. Мисс Пеннивелл не могла быть старше двадцати двух лет. Что она вообще может знать о демонах?

– Мисс Пеннивелл, я не вижу смысла в подобного рода воспоминаниях.

– Разве вам не жаль того, как британцы изменили вашу страну?

– Кое-что изменилось в лучшую сторону, – сказала я, надеясь побыстрее закончить нашу беседу, – например, этот вокзал. Без англичан его бы ни за что не построили.