Последняя шутка Наполеона

Шепелев Григорий

– Пусть спит со Сфинксом, – пробормотала Наташа, укрывшись краешком одеяла, – может быть, Сфинкс ему объяснит, зачем нужен член.

Матвей спать не

лёг. Он спустился в сад, присел там на лавку около вишни и закурил, продолжая сравнивать то, что было вокруг, с картиной, которую незатейливыми штрихами нарисовала Рита. Только лишь рама осталась от той картины. Никто уже не пасёт, не косит, не безобразничает ночами, не поёт песен, не поздравляет соседей с праздниками. Здесь смерть наглядно продемонстрировала своё бессмертие и свои права на него. Ведь, как ни крути, смерть делает всех лучше. Вряд ли дядя Володя на фотографии, прикреплённой к надгробию,улыбается,обнажая скверные зубы. И вряд ли Танька смотрит с наглым прищуром. Наверняка ангелочек. Матвей задумался. Отзвук юности – он откуда? Из жизни или из смерти? Если из смерти, то не поможет ли

смерть усилить его?

Из дома вдруг выглянул поросёнок. Он по-хозяйски оглядел сад. Заметив Матвея, навострил ушки.

– Сфинкс! – донёсся скрипучий голос из-за забора, – Кто тебя выпустил, змей отравленный? Молодой человек, это вы выпустили его? Вы с Ритой сюда приехали?

– Да, – ответил Матвей и повернул голову. За забором стояла старая ведьма – сгорбленная, морщинистая, с охапкой ботвы. А ведь такой тётю Машу сделала жизнь, а не смерть, подумал Матвей. Вслух он произнёс:

– Здравствуйте.

– Здравствуй, здравствуй, сыночек. Твоя машина возле забора стоит? Чёрная, большая? Или Ритулька себе такую купила?

– "Шкода"? Моя.

– Загнал бы её в ворота-то, – проворчала старуха, – тут ведь всякой шпаны полно ошивается! А ты, значит, новый Риткин жених?

– Да, нет. Я её водитель.

Конец ознакомительного фрагмента.