Последняя схватка
Шрифт:
— Одэ!..
И влетела в карету.
Ландри все понял. И немедленно заверещал, как поросенок под ножом: это был лучший способ дать хозяину понять, что слуга рядом.
На Вальвера снова наседали, и, снова пустив скамью по кругу, он прыгнул к дверям. И чуть не попал в объятия Ландри. Тот мгновенно вернул ему шпагу и, схватив за руку, увлек к выходу, бормоча на бегу:
— К карете, сударь. Взбирайтесь на козлы, а я уж где-нибудь пристроюсь…
Одним прыжком они оказались возле экипажа. Еще прыжок — и Ландри уже сидел верхом на одной из пристяжных. Он поднял руку
На козлах сидел кучер. Он спал сном праведника. Одной рукой Вальвер вырвал у него поводья, а другой грубо схватил его за ворот и приказал:
— Прыгай!
Ничего не соображающий кучер увидел перед собой кошмарный лик и услышал оглушительный рев и топот наемников, выбегавших из храма. Бедняга решил, что пришел его смертный час, и немедленно повиновался. Объятый паническим ужасом, он не только прыгнул, но еще и припустил со всех ног.
Ландри безжалостно колол лошадей острием шпаги, Вальвер охаживал их кнутом: пристяжные дрогнули и рванули с места. В это время люди Кончини высыпали на улицу. Все они бросились за каретой с криками:
— Стой! Стой!
Понятно, что Вальвер только подстегнул лошадей. Вскоре карета исчезла в ночной тьме. Безнадежно отставшие преследователи поняли, что ее уже не догнать. Через несколько минут экипаж подкатил к закрытым воротам таверны «Золотой ключ».
Меньше часа назад Вальвер пулей вылетел отсюда… Никто еще не лег, и графу немедленно открыли.
Еще через час ворота снова распахнулись, и карета выехала на улицу. На козлах сидел Ландри Кокнар, лихо управляясь с поводьями и кнутом. В карете сидели Флоранс, маленькая Лоиза и матушка Перрен. Флоранс держала ребенка на коленях. Тепло укутанная крошка, обняв девушку, нежно нашептывала ей на ухо:
— Знаешь, мама Мюгетта, раз ты так хочешь, я полюблю и маму Берту, к которой ты меня везешь… Но тебя, мама Мюгетта, я всегда буду любить больше всех, ведь ты моя настоящая матушка!
За каретой ехали на лошадях Гренгай и Эскаргас. Они были вооружены до зубов. Возле дверцы, восседая на одном из великолепных скакунов, подаренных королем, гарцевал Вальвер. Рядом с ним шел Пардальян.
Все, кроме Пардальяна, направлялись в Сожи. А шевалье просто вышел проводить их. Это он догадался использовать карету для ночного путешествия. Поспешный отъезд был похож на бегство. Впрочем, это и было бегство от Кончини: друзья решили укрыть Флоранс у Жеана де Пардальяна. Ведь, найдя девушку, Кончини на правах отца силой водворил бы ее в свой дом.
Вальвер боялся, что его суженая снова попадет в руки мстительной Леоноры, и сразу согласился ехать в Сожи. У этого путешествия была и еще одна благородная цель: как можно скорее доставить Лоизу родителям, которые так истосковались по малышке.
Следует заметить, что еще накануне Вальвер смело бы доверил Флоранс Гренгаю и Эскаргасу, а сам остался бы с Пардальяном. Ибо борьба с Фаустой была еще в самом разгаре, и Одэ счет бы за позор покинуть поле боя. Но теперь, после того, что они сделали на ферме, граф был уверен: Фауста уже не
Вот почему Вальвер со спокойным сердцем оставлял старого друга, которого любил и почитал как отца. Тем более, что разлучались они всего на несколько часов: Пардальян обещал в тот же день присоединиться к ним в Сожи, а Вальвер лучше других знал, что Пардальян всегда держит свое слово. Но, обняв шевалье в последний раз, юноша все же заметил, что Пардальян немного бледен и нервно покручивает седые усы — верный признак большого волнения, которое шевалье не хотел показывать… И Вальвер сделал последнюю попытку.
— Ну, не упрямьтесь, сударь… Для вас приготовлено прелестное местечко! Скорее в карету. Вы будете сидеть между дочкой и внучкой. Флоранс будет заботиться о вас, а маленькая Лоиза обнимет вас за шею.
Пардальян отступил на два шага и шутливо изобразил священника, совершающего обряд изгнания бесов:
— Изыди, сатана!
Резко оборвав смех, он снова стал серьезным и сказал угрожающим голосом:
— Мадам Фауста принесла всем столько горя, что ее необходимо проучить. Клянусь Пилатом, я не могу отпустить ее просто так!
И он властно скомандовал:
— Погоняй, Ландри, погоняй!..
Карета дернулась и исчезла во тьме.
XXXIV
ВЗРЫВ
В монастыре бенедиктинок на Монмартре пробило полдесятого…
В глубине монастырского сада, рядом со стеной, за которой виднелись остатки виселицы, стоял домик с палисадником. В нем-то и держала Фауста похищенную ею Лоизу. И сейчас она пришла за ней, чтобы отвести ее на ферму, заминированную накануне, и передать ее Пардальяну.
Взойдя на крыльцо, Фауста открыла дверь и вошла, как к себе домой. В комнате никого не было. Она подумала, что девочка играет за домом под присмотром Перрен. Ничуть не обеспокоившись, она повернулась, чтобы выйти к ним.
И застыла на месте с расширившимися от изумления глазами: язвительно улыбаясь, на проходе стоял Пардальян со шляпой в руке.
— Пардальян! — упавшим голосом выдохнула Фауста.
— Он самый! — улыбнулся Пардальян.
— Пардальян!.. Здесь!.. — повторила Фауста, не веря собственным глазам.
— Не ожидали? — усмехнулся Пардальян. — Сейчас объясню, принцесса, зачем я здесь: прежде всего, я хотел поблагодарить вас, как полагается, а еще предупредить, что я сам забрал девочку, чтобы избавить вас от лишних хлопот.
— Вы забрали девочку?..
— Ну да, принцесса. И довожу до вашего сведения, что сразу же отправил малышку в Сожи, к отцу с матерью. Так что можете не волноваться. Уж они-то сумеют о ней позаботиться, согласны?
Тут Фауста поняла, что он все знает и что все ее старания пошли прахом; что он снова от нее ускользнул, как всегда… и что она в очередной раз у него в руках, в его власти. Этот удар совсем ее доконал. В первый раз эта удивительно волевая женщина потеряла контроль над собой. Ноги у нее подкосились, и она бессильно опустилась на ближайший стул.