Последняя стрелка
Шрифт:
– А на чье имя заказывать второй билет? – спросила Татьяна. – Вы полетите с женой?
– Нет, с вами, – ответил Полунин. – Вы помогли мне разобраться с бумагами, а теперь поможете при встрече с заместителем министра. Заодно будете выполнять свои прямые обязанности секретаря-референта. Кстати, свяжитесь с приемной Вольцева и договоритесь о встрече на завтра. На вторую половину дня.
– Хорошо, – голос девушки слегка дрогнул.
– Что-нибудь не так? – удивился Владимир. – Вам не хочется ехать в командировку?
– Нет-нет! – торопливо ответила Татьяна. – Просто
– Ничего, привыкнете, – сказал Полунин. – Если, конечно, намерены дальше работать у нас. Так вы будете звонить в аэропорт?
– Разумеется, Владимир Иванович.
– А потом зайдете в бухгалтерию и оформите необходимые документы.
Сам Полунин тем временем готовился к предстоящей встрече с Вольцевым, однако мысли его были заняты совершенно другим.
Он считал своим долгом отомстить за смерть Шакирыча, понимая в то же время, что это может сорвать сделку с немцами. Оставалась единственная надежда на то, что с освобождением Батурина ситуация кардинально изменится, и Владимир продолжал работать и в том, и в другом направлениях.
После вчерашних событий в душе Полунина образовалась пустота, которую нечем было заполнить. Может быть, в водовороте событий Владимир еще не успел осознать всю горечь утраты и сейчас больше думал об одиночестве, в котором оказался.
Светлана его не понимала, справедливо полагая, что семья важнее всего, и друзей, и работы. И Владимир никак не мог ей объяснить, что не вправе оставить в беде друзей, не раз рисковавших ради него жизнью.
Да и Славка сейчас оказался от него дальше, чем когда бы то ни было. Болдин, конечно, не виноват, что влюбился в Светлану, но из-за этого он стал Владимиру чуть ли не врагом. И Полунин вновь почувствовал себя затравленным волком, перед которым маячат красные флажки…
Прервав его невеселые думы, зазвонил телефон. Татьяна сообщила, что с ним хочет поговорить Степин.
– Соединяйте, – сказал Владимир.
– У меня для вас плохие новости, – проговорил адвокат. – Заявление Щукина сгорело вместе с остальными бумагами в кабинете у прокурора..
– Этого можно было ожидать, – мрачно произнес Владимир. – Но мне почему-то кажется, что это еще не все. Я прав?
– К сожалению, правы. Прокурор отказался освободить Батурина, – заявил Степин. – Дело в том, что двое омоновцев, о которых говорил Щукин, пропали, и их нельзя допросить. К тому же прокурор заявил, что против вас и Щукина возбуждено уголовное дело.
– Это еще почему? – Полунин не смог скрыть своего изумления.
– Громов подозревает вас в причастности к исчезновению этих людей, – ответил адвокат. – Он считает, что вы пытались фальсифицировать дело, подтасовав факты против омоновцев и Стрельцова, чтобы добиться освобождения своего друга. И у меня пока нет против этого аргументов. Боюсь, вам придется явиться к следователю и дать подписку о невыезде!
– Это подождет пару дней, Денис Григорьевич. А сегодня считайте, что вы меня уже не застали. Меня нет в городе.
– Тогда, Владимир Иванович, вам действительно нужно поскорее уехать, – вздохнул Степин. – Потому что следователь уже на пути к вам.
Глава
Москва встретила Полунина оттепелью. Несмотря на приближающийся Новый год, моросил дождик, звенела капель, дороги были покрыты липкой грязью.
Впрочем, погода Полунина не очень интересовала. Из-за полученной от Степина информации о возбужденном против Полунина уголовном деле ему пришлось вылететь в тот же день.
Татьяне удалось заказать билеты на вечерний рейс, но забронировать места в гостинице она уже не успела. После разговора с адвокатом Полунин отпустил девушку домой, готовиться к поездке, а сам, собрав документы, уехал с предприятия за несколько минут до прихода следователя.
Времени до вылета у Владимира оставалось еще достаточно, и он попытался связаться с Фиксатым, чтобы узнать, где он находится в данный момент и куда пропали двое омоновцев. Полунин опасался, что их исчезновение – дело рук Виталия, и хотел предупредить его о новых санкциях прокурора.
Однако сотовый Мухина молчал, и отыскать его Владимиру не удавалось. Исчез и Батон. Дома его не было, и никто не знал, куда он делся. Полунина это насторожило, но выяснить он так ничего и не смог, не было времени.
Узнав, что Громов собирается взять с него подписку о невыезде, Полунин понял, что Исаев начал против него новую крупномасштабную атаку. И в случае отъезда Владимира из города после дачи такой подписки его могли ждать большие неприятности. А если предположить, что прокурор один из подручных начальника УВД, то эти «неприятности» грозили обернуться настоящей катастрофой. Даже арестом.
Владимир связался со Степиным и попросил его заняться поисками Фиксатого и Батона, предупредить их о новом повороте событий и заодно попытаться выяснить, не известно ли им что-нибудь об исчезновении омоновцев. Ведь именно Мухину и Батону поручено было узнать, где находились омоновцы в момент убийства Шакирыча и исчезновения Щукина.
Прощаться с женой Владимир не поехал, хотя ему очень хотелось посмотреть, как они с Антоном устроились на новом месте. И вызвано это желание было не столько ревностью, сколько чувством одиночества, охватившим Полунина с самого утра. Но появляться в квартире, снятой Болдиным для его жены и сына, было опасно, и он позвонил туда по телефону.
Разговор со Светланой получился каким-то скомканным и оставил в душе Полунина двойственные ощущения. Владимиру казалось, что жену тяготит вынужденная разлука с ним. В то же время он почувствовал в ее голосе нотки облегчения.
Он так и не смог понять, чем вызвано это облегчение – тем, что она покинула квартиру, где боялась оставаться, или чем-то иным.
Почти до самой Москвы Полунин спал. Сев в самолет, он вдруг почувствовал страшную усталость от стрессов и недосыпаний последних дней, его организм требовал отдыха, и Владимир не стал сопротивляться. Он закрыл глаза и почти сразу после взлета уснул. А проснулся уже над Москвой, с удивлением обнаружив, что уютно устроился на плече у Татьяны. Полунин выпрямился и, протирая заспанные глаза, извинился за свою бесцеремонность.