Последняя тайна

Шоулз Линн

Больница

Коттен сидела в комнате для посетителей в больнице, на этаже хирургического отделения. Неподалеку у дверей стоял агент Венатори.

— Хотите чашку кофе? — предложила медсестра.

— Нет, спасибо.

— Что-нибудь известно о моем сыне? — спросила медсестру женщина, сидящая рядом в бежевом кресле.

— Доктор выйдет к вам, как только закончится операция, — ответила та.

— Может быть, вы узнаете? — попросила женщина дрожащим голосом. Ее губы тряслись. — Пожалуйста.

—

Конечно, — сказала медсестра.

Она вышла, и женщина достала платок из ящика, стоявшего рядом на полу. Она была чем-то испачкана и казалась потрясенной; слипшиеся пряди волос падали на красные распухшие глаза.

— Вашему сыну делают операцию? — спросила Коттен.

Женщина кивнула.

— Ему всего десять лет.

— Я вам сочувствую. Надеюсь, он поправится.

— Он сломал шею, — пояснила женщина. — Прыгнул с дерева. Без всякой причины. Просто прыгнул. Не мог же он специально… специально навредить себе. Я насчет этих самоубийств. Творится что-то жуткое. Вы слышали, что говорил Папа Римский? Одержимость бесами. Вы можете поверить?

— Там внизу в отделении скорой помощи только об этом и говорят.

Из кабинета вышел человек в белом халате и синей маской у подбородка:

— Кто к архиепископу Тайлеру?

— Я, — сказала Коттен, вставая.

Доктор поздоровался с ней за руку.

— У меня хорошие новости. Архиепископ получил серьезную травму головы, у него сотрясение мозга, но череп не поврежден. Мы будем следить за его состоянием — чтобы не было гематомы и так далее. Еще у него открытый перелом левой ключицы.

— Открытый?

— Сломанная кость торчит наружу. При таких переломах есть вероятность заражения, ведь кость не защищена мягкими тканями или кожей. Нам пришлось сделать операцию, чтобы продезинфицировать поврежденное место и зафиксировать кость. Если там есть инфекция, это влечет за собой целый букет, и кость срастается намного хуже.

— Но с ним все будет хорошо? — спросила Коттен.

— Он пролежит у нас несколько дней, чтобы мы могли следить за его состоянием. Поставим ему капельницу, чтобы избежать обезвоживания, и начнем вводить большие дозы антибиотиков. Чувствовать он себя будет неважно, но починим мы его как следует. Если потребуется, назначу болеутоляющее. Еще у него сломано несколько ребер, есть и другие небольшие травмы.

— Спасибо вам.

— Я зайду к нему попозже. Надеюсь, это происшествие не погубило вам отпуск.

Коттен не знала, что ответить.

— На самом деле это была деловая поездка. — А что еще тут придумать? — Когда я смогу его увидеть?

— Сейчас он приходит в себя. Думаю, примерно через час он уже будет в своей палате.

— Спасибо вам огромное.

Когда врач ушел, Коттен повернулась к женщине, сыну которой делали операцию.

— Я надеюсь, что вы тоже получите хорошие известия. Я не сомневаюсь в этом.

Коттен вышла из комнаты и направилась на парковку,

где сигнал сотовой связи был сильнее. Открыв мобильник, нашла в списке контактов номер Теда Кассельмана и нажала кнопку вызова.

Два Лондона

Небо — это единство с Богом.

Конфуций

На город опускались сумерки. Коттен, приложив к уху телефон, слушала гудки. Было зябко, и она повернулась спиной к ветру. Может, Тед обедает, подумала она, глядя на часы и пытаясь вспомнить разницу во времени.

Она ждала, что сейчас сработает автоответчик, но тут ответил незнакомый голос.

— Кабинет Теда Кассельмана.

— Здравствуйте. Я Коттен Стоун. Тед у себя?

— Ой, здравствуйте, мисс Стоун. Нет… в общем… его нет. — Молодой женский голос задрожал.

— С кем я разговариваю?

— Я помощница мистера Кассельмана. Мистер Кассельман… ох… извините меня, пожалуйста. Это было так ужасно!

— Что случилось? — спросила Коттен, чувствуя, как ее накрывает волна страха. — У вас что-то случилось?

— Да, — сказала девушка, и ее голос сорвался.

Коттен не могла выдохнуть.

— Сегодня утром произошло самоубийство. Прямо здесь, в Си-эн-эн. Мы все просто в шоке.

Коттен развернулась, холодный ветер хлестнул по щекам и ударил в глаза.

— Тед? — спросила она тихо.

— Нет-нет, с мистером Кассельманом все в порядке. Он сейчас в коридоре, разговаривает с полицейскими. Я знаю, что он хотел связаться с ва… ой, подождите, вот он уже идет.

Коттен перевела дыхание. Когда она решила, что Теда нет в живых, горло стянула невидимая удавка.

— Коттен, я пытался до тебя дозвониться, — произнес Тед.

— Извини, что я тогда так резко отключилась. Джона сбила машина как раз в тот момент, когда я с тобой разговаривала. Его сильно помяло, но он поправится. Но я знаю, что это было не случайное столкновение. Его пытались убить. Как Торнтона. Как Уайетта. Они хотят добраться до меня.

— От всей души сочувствую, Коттен. Могу я что-нибудь сделать для тебя или для Джона? У меня ощущение, что все вокруг летит вверх тормашками.

— Твоя помощница сказала, что у вас произошло самоубийство. Что случилось?

— Молодой техник застрелился в уборной.

— Ты прав, мир летит вверх тормашками, — сказала Коттен. — Плохих новостей и так предостаточно, но все-таки: что ты собирался рассказать мне, когда звонил?

— Сейчас, после всего, это уже мелочи, — вздохнул Тед. — Темпест Стар опубликовала твои фотографии на первой полосе «Национального курьера». Там вы с Джоном обнимаетесь в аэропорту. Впрочем, дело не в фотографиях, а в подписях. Там есть и вторая — ты сидишь на обочине и плачешь, а Джон тебя утешает. Она пытается представить дело так, будто у вас с ним интрижка.