Последняя Утренняя Звезда
Шрифт:
Скоро они будут там. Несмотря на их потери, все еще может сложиться хорошо… В этот момент с кормы налетел порыв ветра и, как летающий черный серп, с неба слетела птица, ударилась о плащ Талассы и опять унеслась в ночь. Таласса, потрясенная внезапной атакой, пришла в себя и опустила обе руки. Ветер мгновенно прекратился. Корабль задрожал, теряя скорость, стал переваливаться с одной стороны на другую. Таласса торопливо подняла руки. Ветер задул, но намного слабее и, похоже, не подчиняясь ей.
Уртред опустил рулевое весло, которое с жутким скрипом ударилось о лед, и нажимая на
— Что это было? — спросил он, глядя в ночное небо над такелажем и спрашивая себя, вернется ли ворон.
— Голон, — ответила она, стискивая зубы, как если бы пыталась собраться. — Он украл у нас ветер и забрал его обратно на юг.
Уртред посмотрел на планширь, проверяя, не отклонились ли они от курса, которым шли до того, и немного повернул весло вправо, чтобы корабль встал парусами к ветру и можно было использовать тот слабый бриз, который у них остался. Тем не менее они все еще шли под парусами, хотя скорость упала по меньшей мере вдвое. Через несколько минут после того, как ворон украл ветер, в ясном небе над южным горизонтом появилась темная грозовая туча. Голон опять получил власть над ветром демона.
И что-то еще было не так. Несмотря на крики и скрип весла по льду ни один из их товарищей, лежавших на палубе, даже не пошевелился: они лежали как мертвые. Уртред отдал руль Талассе и спустился с кормы на палубу.
Джайал опирался о главную мачту, глаза крепко закрыты, рот приоткрыт, Зуб Дракона в руке. Как бы Уртред не тряс его, разбудить младшего Иллгилла было невозможно. Уртред подошел к Гарадасу, но не сумел поднять и его, как и всех его людей. Ничего нельзя было сделать. Свинцовая усталость навалилась и на самого Уртреда. Древняя магия. Смертельная апатия.
Он поторопился обратно к Талассе на квартердек. Она откинулась на поручни кормы, одной рукой сражаясь с веслом, а другой поддерживая ветер, который, несмотря на все ее усилия, быстро слабел. Облако на юге поднималось все выше и выше, страшное, лохматое, возможно такое, которое покрывало небеса после последней битвы богов.
— Я так устала, — прошептала она, покачнувшись. Уртред успел поймать ее, когда она начала падать и голос ветра упал до шепота.
Корабль пошел медленнее, нос повернулся, они начали описывать широкий полукруг. — Не спи, — прошептал он.
— Нет — я сейчас проснусь, Уртред, — ответила она, заставляя себя открыть глаза. — Помоги мне, дай поймать ветер. — Он опять взял весло одной рукой, поддерживая ее слабое тело второй. Один порыв, второй, потом устойчивый ветер наполнил хлопающие паруса. Он потянулся и схватив посильнее рулевое весло поставил его под нужным углом. Барка вернулась на старый курс и побежала вперед.
Оба устали до полного изнеможения, а плавный ход корабля навеивал сон. И каждый раз, когда Таласса на секунду проваливалась в него, ветер слабел.
Шли минуты, часы или, может быть, дни, а Парящий над Волнами скользил по бесконечному льду. Ночь продолжалась без конца, время остановилось.
Голова Талассы упала на грудь
Он начал рассказывать ей о прошлом, о Форгхольме, ничего не утаивая, рассказывал то, что не сказал за много молчаливых ночей, которые они провели вместе в Лесу Лорн. И она отвечала, вспоминая свою жизнь, все хорошее и все плохое.
Прошли часы, пока оба не почувствовали, что самое темное время ночи прошло. На востоке появилось еле заметное сияние, хотя небо в том направлении полностью загромождали толпящиеся друг над другом кучевые облака. Впереди, несмотря на темноту уходящей ночи, из мрака вынырнула неровная линия гор, в центре которой виднелось отверстие, окруженное высокими пиками. Вход в узкий проход. Уртред изогнул рулевое весло, направив корабль прямо к нему. Наверно это Железные Ворота, о которых говорил Бронзовый Воин. Железные Ворота: последнее имя для последнего места, крайней точке мира.
Он еще раз пошевелил рулем. За Железными Воротами находится Искьярд. Теперь не слишком далеко. Уртред содрогнулся, вспомнив слова отца: в этом затерянном городе боги потребуют принести им жертву, принести ее в жертву.
— Таласса… — начал он, но слова застряли в горле. Как это может быть? Всю долгую ночь он говорил с ней, но сейчас у него слов не было.
Ее руки опустились, ветер прекратился, судно тихо скользило вперед. Она повернулась. Уртред невольно подумал, что даже в темноте, устав от недосыпания, она выглядит такой красивой. Бледная кожа светилась, чистый белый цвет ее плаща только подчеркивал это.
Она посмотрела на него своими серыми глазами, глазами цвета арктического неба. В них были слезы, и тут он понял, что никогда не видел, как она плачет, она никогда не жалела себя, даже чуть-чуть, даже когда горела в лихорадке от укуса вампира и знала, что скоро сама станет одной из них.
Корабль скользил все медленнее, ветер слабел.
— Уртред, поддержи меня.
Теперь он прижал ее к груди, и, казалось, их сердца бились в унисон. Когда же рассвет? Он начал молиться: Старый Отец, Солнце, Ре. Пусть твои лучи принесут нам радость, пусть вырвут нас из темноты. Но темнота Железных Ворот становилась все ближе и ближе, а на востоке не было даже самого слабого лучика солнца. Джайал и горцы по-прежнему спали волшебным сном.
Таласса слегка отодвинулась и посмотрела на него. В ее глазах был вызов. — Уртред, мы почти у Железных Ворот. Мы даже не знаем, какие опасности ждут нас за ними. Исполни мой последний каприз.
— Любой.
— Покажи мне свое настоящее лицо.
Он оглянулся: все эти годы маска защищала его от мира, а мир от него. Теперь пришло время отбросить ее в сторону. Они почти у своей последней цели. Пришел день, о котором его предупреждал Манихей в тот день, когда он пришел в Тралл. Он должен, наконец, освободиться от последнего подарка учителя.