Последняя женщина
Шрифт:
— Да черт с ней, с вишней. Ведь из-за нас же! Давай-ка выпьем.
— За Эпштейна?
— Не за Латынину же.
(Из разговора двух интеллигентных пьяниц)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Мальчик— пяти лет, наивен и искренен. В шортах, рубашке и в белых гольфах.
Убийца—
Марк Квитаний— римский полководец, легат, в одежде эпохи императора Тиберия. Иногда снисходительно позволяет себе шутить.
Раб— молчалив, считает, что понял недоступное другим, одет в перепоясанную тунику.
Мотоциклист— замкнутый, ничему не удивляется. Характер сильный. Одет в куртку и кожаные брюки, носит бороду и темные очки.
Сток— руководитель антарктической экспедиции. С интересом и некоторым удивлением наблюдает за окружающими, готов все обсуждать. Одет в белую рубашку с галстуком и джинсы.
Артур— член антарктической экспедиции.
Славка — свободен и раскован. Одет в камуфляжную футболку, голова очень аккуратно перевязана бинтом (для пижонства).
Леонардо— задумчивый старик, одетый в средневековую длиннополую одежду. Постоянно держит в руках книгу.
Маргарет— активно удивляется происходящему. Сначала считает все недоразумением. Одета современно, но строго. В руках красный маленький зонт.
Премьер-министр (далее: Премьер) — носит костюм без галстука. Считает все сном. Ничему не удивляется, активен.
Франсуа— крестьянин из Бургундии, в средневековой одежде. Боится всего, даже больше, чем надо. Подозревает, что ничего хорошего происходящее ему не сулит. Периодически хватает и взваливает на спину вязанку хвороста.
Джо Барроу— автор "Декларации независимости совести", одет в костюм и галстук. Самоуверен, надменен. В кулаке зажата большая роза.
Главный наци— одет в униформу, напоминающую нацистскую. Сидит, опустив голову, в руке жезл. Изредка поднимает голову, реагируя на некоторые реплики, иногда встает и чеканным шагом прохаживается по сцене. Часто бывает раздражен.
Демон— в лиловом плаще с капюшоном, с посохом в руке. Глаз почти не видно.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ
Полукруг сцены фиолетового цвета: светлый по краям и темный — в центре. Посредине стоят огромные кованые ворота с мощными деревянными щитами полотен. Ковка — только по периметру. Ворота заперты со стороны кулис. Закреплены они не очень жестко и могут при ударе "хлябать". На сцену глядят огромные пустые скобы для
Посреди сцены — плаха и топор. Справа — столик для шахмат. От левого переднего угла сцены вглубь, к центру, протянута на высоте балка, на которой болтаются петли для казни. Размер петель и длина веревок увеличиваются к воротам. Такая же балка, оплетенная белыми кустами вишни, из правого угла сцены. Ближе к центру вишенник редеет, к краю сцены балка оплетена густыми ветками. Справа, на средневековом стуле со спинкой (далее все стулья со спинкой и подлокотниками), сидит Леонардо. Перед ним столик в виде консоли и на нем открытая книга. Читает.
Слева, вполоборота к залу, сидит на стуле Квитаний, облокотившись и подперев голову. Задумчив. Посреди сцены стоит Раб, спиной к залу, смотрит прямо перед собой.
Сцена тонет во тьме. Играет орган. Луч света освещает Квитания. Он жмурится, закрывает ладонью глаза и с трудом смотрит на прожектор. Снова звучит орган. Другой луч освещает Раба.
Квитаний (от удивления распрямляется). Ты??? Откуда? Как ты очутился здесь? Ах да. (Машет рукой и кивает несколько раз головой).
Звучит орган. Луч освещает Леонардо и всю сцену.
Квитаний (вздрагивает). Это еще кто? Эй, старик, ты откуда?
Леонардо (перелистывает страницу и читает). "Я натолкнулся на ту… безрассудную женщину… которая сидела в дверях на кресле и говорила: "спокойно ешьте утаенный хлеб и пейте краденую вкусную воду". Она соблазнила меня, видя, что я живу во сне".
Раб (скрестив руки на груди, медленно поворачивается к залу). Во сне. А желаю ли я просыпаться? Желаю ли я вообще что-нибудь? Иногда мне кажется, что и работаю-то я, движимый и направляемый кем-то. Может, и другие живут так же? Пожалуй, нет, я видел страсти и эмоции людей, такие чуждые и непонятные мне. Да и сейчас передо мной в этих строках другой, непонятный мне человек. Что же тянет меня к нему? И кто отталкивает?
Квитаний. Вы о чем?
Леонардоне реагирует и углубляется в чтение, шевеля губами.
Квитаний (безнадежно машет рукой и обращается к Рабу). Послушай, вот не ожидал, что увижу тебя еще раз. Впрочем, удивляться здесь отучают быстро. (Встает и идет по сцене.) Да, были времена. Когда ты прыгнул за борт за своей свободой, стражники хотели добить тебя, но я их остановил: сказал, что это не в твоих планах. Все-таки что-то я понимал в той жизни. И кое-что сделал для тебя. А знаешь, ты тоже мне многое дал, но и многое отнял. (Задумывается.)
Уже на склоне лет, командуя легионом в Африке, я объявил его мятежным. Я перестал подчиняться приказам и раздал добычу и все, что у меня было, солдатам. Но, перейдя через край, я так и не испытал чувства свободы. Счастья же у меня никогда и не было. Зато у меня было другое: мне постоянно снился один сон. Сон, где я, раб, стал свободным.
Легионеры, получив ультиматум от Сената, сами забили меня камнями и палками.
Консул Марк Лициний Красс перед расформированием легиона казнил весь командный состав. Это был единственный случай в истории Римской империи.