Последняя жертва
Шрифт:
— Значит, можно? — не задумываясь, переспросила Абигейл.
Я нагнулась над клеткой, чтобы скрыть улыбку.
— Задавай, я ей не скажу.
— Я прочитала в газете о лицевых трансплантатах. Интересно, а тебе можно вживить такой?
Совята немного успокоились. Я взяла одного и осторожно посадила на протянутую руку Абигейл. Примерно через неделю я подсажу их в клетку к приемным родителям и огражу от всяких контактов с людьми. А пока побыть несколько секунд в детских руках совенку не повредит.
— Мне все равно, как ты выглядишь, —
Ее голосок оборвался.
— Было бы, — медленно проговорила я. Честно сказать, я не была готова к подобному разговору. — Но боюсь, для меня трансплантатов еще не придумали.
— Почему?
— Я мельком просмотрела эту статью, — призналась я. Интересно, часы, проведенные в Интернете и за изучением журналов, можно назвать «мельком просмотрела»? — Знаешь, при использовании трансплантатов всегда есть опасность того, что организм их не примет. Тогда инородное тело придется удалить. Согласна?
— Да-а, — протянула она.
— Поэтому органы пересаживают только в случае крайней необходимости.
— Но мужчине в статье…
— Да, ему пересадили, — перебила я девочку, забирая у нее совенка и опуская его назад в клетку. — Но у него лицо было сильно изуродовано. Намного сильнее моего. Он не мог ни есть, ни говорить. И тем не менее это очень рискованная операция. Ему придется всю оставшуюся жизнь принимать большие дозы стероидов и лекарств, подавляющих иммунитет, чтобы не допустить отторжения тканей. А от приема этих препаратов возрастает риск заболеть раком, могут отказать почки. Но даже эти лекарства могут не помочь, и тело все равно отторгнет трансплантат.
— И что тогда?
Не хотелось бы думать о том, что будет тогда. Лицо почернеет и в конце концов пересаженные ткани просто отпадут.
— Трансплантаты придется удалить. Человек будет выглядеть еще хуже.
Абигейл крепко сжала мою руку.
— Не нужны тебе трансплантаты, — сказала она.
— Да, — согласилась я. — Не нужны.
Я встала, подняла клетку с совятами, и мы с Абигейл побрели к дому.
14
Я подскочила, как распрямившаяся пружина. Одеяло и простыня соскользнули на пол, когда я опустилась на колени, не решаясь пошевелиться, вглядываясь в темноту, где притаилась чрезвычайно опасная змея. Дрожащей рукой я потянулась к ночнику у кровати и включила его. Ничего. Мне просто снился сон.
Ладно. Глубокий вдох. Если даже я начинаю нервничать из-за этих змей, что уж тогда говорить об остальных жителях поселка? Посмотрела на часы и почувствовала себя глупо. Около трех ночи — вот-вот зазвонит будильник. Пора кормить совят.
Я встала, не чувствуя себя отдохнувшей. Вчера я поздно вернулась домой. Отец предлагал мне переночевать у них, но я промямлила что-то о тяжелобольном пациенте. Взяла с прикроватного столика
Здесь кто-то был. Двигал мои вещи.
Клавиатура всегда была отодвинута на пядь от края письменного стола, но этой ночью ее подвинули на пару сантиметров. И находилась она чуть левее, чем обычно.
Я пересекла лестничную площадку, толкнула дверь в свободную комнату и зажгла свет. Все вещи на месте. Может быть, из-за недавних происшествий я стала менее аккуратной. Пошла вниз по лестнице. Когда открыла дверь, ведущую в маленькую кухню, услышала, что совята явно чем-то обеспокоены. Ночь стояла безоблачная, мягкий свет пробивался из окна кухни, отражаясь от выбеленных стен.
И на этом фоне четко выделялась темная фигура пожилого мужчины, который стоял у кухонного стола и смотрел на моих совят. Стакан выпал у меня из рук и разбился о кафельный пол. Незваный гость, не замечая меня и не слыша звона бьющегося стекла, потянулся к клетке. Я замерла как громом пораженная, когда он взял одного совенка. Поднес его к лицу и стал нюхать. Мне показалось, что он хочет его съесть.
До этого момента я была не столько напугана, сколько растеряна. Но теперь до меня начал доходить смысл происходящего: в моем доме незнакомец. Глубокой ночью. Сейчас конец мая, и он совсем не похож на Санта-Клауса.
Я попятилась. Мужчина посадил совенка на место и склонился над клеткой. Я слышала, как он что-то шептал и хрюкал себе под нос, но не могла разобрать ни слова. Я даже не была уверена, что он говорит по-английски. Не видя, что у меня за спиной, я наткнулась на зашторенное окно столовой. В комнату упал тонкий лучик света, прямо на кухонный стол. Мужчина заметил его и повернулся. Луна осветила его лицо, и теперь он уже не был безликой тенью. Я могла довольно хорошо его разглядеть. И мой страх сменился настоящим ужасом. Я смотрела на покойника.
А он направился по деревянному полу прямо ко мне. И вот он уже в метре от меня. Я повернулась и бросилась прочь, не зная толком, куда бежать. К входной двери бежать было глупо — она заперта, мне ни за что не открыть ее за секунду. Я уже ощущала зловоние, исходящее от него, вонь окутывала меня и вот-вот могла накрыть с головой. Перескакивая через четыре ступеньки, я почувствовала, что меня хватают за ноги. Я упала и больно ударилась, а что-то холодное и мокрое схватило меня за лодыжку и потащило вниз. Отчаянно сопротивляясь, я вытянула руку и схватилась за балюстраду. Потом изо всех сил лягнула свободной ногой. И почувствовала, как нога коснулась влажной ткани. Я набрала в легкие побольше воздуха, намереваясь закричать. Ведь пронзительно завизжать в такой ситуации — это вполне естественно.