Последняя зима
Шрифт:
Он не был похож на своих сверстников, озорных, непоседливых пацанов, тоже ставших партизанами. У Миши - лирическая натура. Часто видели его сидящим под сосной с томиком Некрасова или Маяковского. И где только доставал он книжки! Миша сам писал стихи, любил живопись, хорошо рисовал, до войны он мечтал стать художником. В партизанском отряде у Миши появилась совсем другая - суровая, недетская мечта: сделаться минером.
Сначала робко, потом все настойчивее мальчик просил командиров направить его в диверсионное подразделение.
– В минеры берут ребят комсомольского возраста, а у тебя он еще пионерский!
Миша отошел в сторону, опустив голову. Но от своей мечты не отказался.
Весной 1943 года наше соединение разделилось на два самостоятельных. Одно, под командованием Н. Н. Попудренко, не покинуло Черниговской области, другое, во главе со мной, двинулось в дальний рейд на правобережье Днепра. У Попудренко осталась Зина Глазок, чтобы находиться поближе к матери, а с нами ушли Максим Титович, Поля и Михаил.
Почти уже заканчивая рейд, мы остановились на берегу реки Уборть, где создали знаменитую "партизанскую академию" для массовой подготовки минеров. Отбор был строгим. Все же Миша добился, чтобы приняли и его.
Будущие минеры изучали многое: устройство мин, монтирование механизмов, подготовку зарядов, технику закладки мин, тактику подхода к объектам. Все это Миша Глазок усваивал настолько успешно, что к окончанию занятий в "академии" стал не просто рядовым минером, а инструктором по минноподрывному делу.
Любопытный случай произошел с Глазком, когда к нам на Уборть прилетел секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Украины Д. С. Коротченко - товарищ Демьян. Партизаны решили продемонстрировать ему на учебном полигоне установку МЗД. Товарищу Демьяну сказали, что он увидит работу наших лучших минеров-инструкторов.
Мы подошли к насыпи с несколькими метрами рельсов, возле которой уже находились Миша Глазок и его "второй номер", тоже подросток, Миша Кобеняк. Минеры выжидательно посматривали на секретаря ЦК, готовые по его распоряжению начать работу. В свою очередь Демьян Сергеевич нетерпеливо поглядывал по сторонам. Наконец он спросил:
– Ну а где же инструкторы?
– Вот они, перед вами!
– ответил я, посмеиваясь в усы.
– Эти хлопчики?
– удивленно вскинул брови товарищ Коротченко.
– Они самые!
В том, что перед ним действительно мастера своего дела, Демьян Сергеевич убедился воочию. Глазок и Кобеняк работали быстро, сноровисто, каждое их движение было хорошо рассчитанным, точным. Ребята установили мину в рекордное время, всего за восемь минут.
– Просто артисты!
– шепнул мне товарищ Демьян и, подойдя поближе к минерам, громко поблагодарил за отличную работу.
Вскоре мы начали диверсии на железных дорогах Ковельского узла. Миша считался в своем батальоне лучшим минером. Полетели
Всякий раз, когда у командира батальона возникали какие-то неясные вопросы, связанные с минированием, он говорил:
– Надо посоветоваться с Глазком... Надо спросить у Глазка...
А советчику-то всего пятнадцать лет, и годился он командиру в сыновья!
Труднее всего приходилось минерам на дороге Брест - Пинск. Железнодорожное полотно пролегало здесь далеко от леса. Подбираться к нему надо было но совершенно открытой местности и устанавливать мину как можно быстрей. От партизан-подрывников требовалась особая, повышенная четкость в работе. Для того чтобы закрыть дорогу Брест - Пинск, мы в помощь имевшимся там подрывникам послали дополнительную группу, укомплектованную самыми опытными, самыми умелыми минерами. Попал в эту группу и Миша Глазок.
Вскоре юный подрывник стал героем диверсионной операции, в которой очень ярко проявились все его не только боевые, но и душевные качества.
Михаилу предстояло установить МЗД-5 на участке, одновременно и соблазнительном и опасном. Рельсы тянулись по высокой крутой насыпи, что обычно увеличивает результаты крушения. Однако подход к участку был очень трудным. Выйдя из чахлого леса, вернее, кустарника, минеры должны ползти метров триста по открытому полю, а после этого пересечь шоссе, по которому и ночью ходят одиночные машины. Потом, оставив шоссе позади, опять ползти двести метров по голой местности, теперь уже прямо к насыпи, и там, прижимаясь к откосу, карабкаться вверх, на полотно.
Фашисты усиленно охраняли участок. На подступах к дороге и у насыпи обычно устраивались засады. Линию часто осматривали патрули.
И все же мину надо было ставить именно здесь.
Миша тщательно смонтировал механизм, подобрал нужный замедлитель, проверил упаковку заряда... Темной, ненастной ночью отделение минеров вышло в путь. По-пластунски добрались до шоссе, выждав удобный момент, пересекли его, затем проползли еще несколько десятков метров.
Дальше двигаться всем вместе было уже нельзя. Вперед выслали разведчика. Он должен был подняться к рельсам, осмотреть участок, установить, есть ли поблизости охрана.
Разведчик вернулся довольно скоро - раньше, чем ожидали.
– Все в порядке!
– сказал он.
– Пусто... Никого нет!
Партизаны поползли снова. У насыпи группа прикрытия, разделившись на две части, стала подниматься по откосу слева и справа от Глазка и его "второго номера". Через минуту они тоже двинулись вверх.
Уже на рельсах Миша вдруг увидел прямо перед собой пламегаситель немецкого пулемета-универсала. Дальше, за характерным дырчатым кожухом, обрисовывались в темноте приникшие к земле человеческие фигуры.