Последняя зима
Шрифт:
Мечтал Коля Слупачек сам сделаться минером. Бывало, сидишь, снаряжаешь мину, а он глаз с твоих рук не спускает. Только спросит иногда: "А это зачем? А здесь что?" Ну, объяснишь ему, покажешь... Потом стал просить: "Дай я смонтирую, а ты проверь!" Когда ему наконец разрешил, подготовил он все отлично. Проводка - правильная, кнопки - на месте, детонатор тоже умеет подключать. Не раз его проверял: научился! А уж насчет того, что к полотну он подберется, поставит мину, замаскирует ее как надо, сомневаться не приходилось.
Долго покоя мне не давал: "Разреши!" И вот,
Никогда с Миколой на засады не нарывались. А вот тут не повезло! У самой железной дороги встретили нас немцы огнем. Еще издали обстреляли нашу группу. Потеряли мы лишь одного человека. Шальной пулей был убит именно он, наш проводник Микола Слупачек, который так хотел стать минером. Смерть его была легкой. Он лежал на снегу, прижимая к груди ящик с МЗД. Лицо спокойное, губы застыли в последней улыбке... Эх, жаль парня!
"Аллигаторы" и "крокодилы"
Однажды у меня в землянке засиделся политрук диверсионной роты Н и к о л а й Д е н и с о в, отличный минер, в прошлом кадровый офицер. В тот вечер он рассказал мне интересную историю, которую приведу здесь почтя дословно:
– Вот вы, Алексей Федорович, все требуете от политработников изучать людей, побольше бывать с ними, знать, чем человек дышит. А мы так и делаем! Наших минеров я хорошо знаю. Народ воспитываем правильно и многого уже добились. Но вот другой раз такого насмотришься, что все вроде правильно, а конкретные факты ну ни в какое политдонесение не лезут.
Расскажу вам хотя бы такой случай.
Начну с того, что все наши минеры, шутя конечно, делят себя на "крокодилов" и "аллигаторов". Самые опытные, бесстрашные и удачливые - это "крокодилы". Вот, скажем, Павлов, Клоков, Резуто считаются "крокодилами". Таких много! Но есть и "аллигаторы", эти работают послабее. И к нужному участку не всегда выйти сумеют, и мина у них иной раз не сработает, а сработает, так результаты крушения меньше, чем у "крокодилов". Вот и считаются такие минерами уже другой, более мелкой породы.
Вернулся я недавно с дороги Брест - Пинск. Есть там в группе у Мыльникова один хлопец, некто Владимир Гончаров, щупленький такой, веснушками обсыпан. В минерах он давно, а эшелонов подорвал мало. Володьку этого ребята считают типичным "аллигатором". Все у него неудачи! То, оправдывается, подойти было невозможно, то поставит мину, но детонатор откажет, случалось, что и обнаруживали фрицы его эмзедухи. Снять-то, конечно, не снимут - взорвут, но опять гончаровская работа пошла насмарку.
Заинтересовался я, почему у Гончарова вечно так получается. Мнутся ребята... Не говорят ничего определенного. И все же постепенно выяснилось, что трусоват Володя. Нельзя сказать, что форменный трус, а дрейфит немного на операциях. А ведь его не обвинишь, что не выполнил приказа, отказался идти! Идти-то идет, но внутренне трусит, не уверен в себе. И ничего с этим чувством человек поделать не может! Это ведь выше его, сильнее. А если
Вот тут-то мы и подходим к проблеме воспитания мужества. Не воспитаешь его только через политбеседы или стенгазету! Ну, беседы проводим, о храбрости, о смелости говорим, Суворова цитируем, лучших в пример ставим. Но все это на Гончарова мало влияло. Даже карикатуры в стенгазете не помогали. А вот отношение к нему товарищей, безусловно, действовало!
Сразу и не выразишь, как ребята к нему относились. Разные оттенки были. Открыто, в лоб, не упрекали. А так, знаете, чуть снисходительно, чуть презрительно поглядывали на него. И весьма неприятный для Гончарова разговор умели завести. И камушек в его огород любили кинуть.
Один только человек открыто над Володькой посмеивался. Есть там Сашка Машуков, рыжий здоровенный хлопец, минер отличный, настоящий "крокодил". Так он на Гончарова даже покрикивал: "Сбегай туда-то!.. Принеси то-то!.." Но дело не в Машукове. Чувствовал Гончаров, что все к нему неважно относятся, и переживал это сильно. А пойдет снова на операцию - опять неудача, опять что-нибудь не то!
Но вот в самом начале зимы отправили мы несколько мелких групп на дорогу в район станции Янов-Полесский. Участок незавидный! Тянется он километров на двадцать, и все по открытой местности. Левее, правда, есть небольшой лесок, но в нем расположилась с машинами эсэсовская часть, охраняющая дорогу. На правом фланге участка подступают почти к самой насыпи остатки вырубленного леса: вывороченные корневища, пни... Это место партизаны так и называют - "Пеньки".
Как будто и удобно здесь подбираться к рельсам, а в действительности наоборот. Именно в этих "Пеньках" и устраивала дорожная охрана засады. Много там белорусских партизан пострадало, да и наши нарывались. "Пеньков" стали бояться, их всегда обходили. Бывает у минеров такой страх перед местом. Считалось, что уж лучше ползти полем, чем через "Пеньки".
Ну вот ушли группы на задание, и Владимир Гончаров с ними. Ему выпало минировать как раз у самых "Пеньков", на правом краю участка.
Отправились группы, как водится, с вечера, а под утро начали возвращаться. Вернулись все, кроме гончаровской. Нет ее и нет! Беспокоимся. Догадки строим. Ведь за участком-то наблюдали. Ни перестрелки, ни какого-нибудь другого шума ночью не было. Ну, что предположить? Не иначе как Гончаров со всей группой в плен угодил. Плохи дела!
Все же надеемся, что, может, вечером, когда стемнеет, вернется. Однако нет Гончарова и вечером... Ночь наступила. Вдруг слышим, на "железке" ба-бах... Мина сыграла! И могла эта мина быть только гончаровской. Только он должен ставить с замедлителем на сутки; у других сроки побольше. Через некоторое время возвращается в лагерь сам Володя со своими ребятами. Тут же докладывает: "Эшелон подорван! Повреждены паровоз и девять вагонов".