Последняя зима
Шрифт:
– Отправим за семьей самого Лащенко, это ясно, - говорил командир батальона.
– Но я полагаю, что ему не надо знать главное прежде времени... Взбудоражится, полетит, еще по дороге в какую-нибудь неприятность сгоряча влезет...
– Вообще-то Павел человек спокойный, выдержанный, но от такой новости у любого характер перевернется!
– заметил Сергей Петрович.
– Пожалуй, верно, придется нам и дальше темнить!
– сказал, улыбнувшись, комиссар.
– Пришлите к нам, товарищ Вохмяков, старшего лейтенанта.
Явившийся
– От кого будет дополнительный приказ?
– спросил Лащенко.
– От меня и от комиссара, - уточнил комбат.
– Больше ничего вам сказать не могу... Предупреждаю, что задание очень важное. В попутных населенных пунктах нигде не задерживаться, ночевать на хуторе Гречаны или в расположении десятого батальона. Своим заместителем по роте оставьте политрука. Вопросы есть?
– Вопросов не имею.
– Выполняйте!
...Утром маленькая экспедиция тронулась к Любешову... "Что там может быть?
– думал дорогой Лащенко.
– Боеприпасы брать? Сказали бы! На связь? Тоже предупредили бы, пароль дали... Возможно, какую-то разведку предстоит вести! Впрочем, на месте все прояснится!" Огорчало командира роты лишь то, что нельзя задерживаться в селах, походить по хатам, порасспросить о беженцах из Бреста, из других мест...
Ночевали на маленьком хуторе Гречаны, а к середине следующего дня были уже в Вульке. Остановились в крайней хате, распрягли коней.
– Ну пошли, Зозуля!
– обратился к Андрею командир роты.
– Еще Харченко со мной, Татищев... Остальным здесь подождать. За старшего Максимкин... Пока отдыхайте, хлопцы!
До знакомого Андрею переулка было недалеко. Вот он уже, вот и та самая хатка!.. Один только Андрей знал, к кому они идут, какая встреча ждет командира. Сердце Зозули колотилось... Только бы Полина Ивановна оказалась дома!
Все четверо вошли в сени, старший лейтенант стукнул легонько в следующую дверь... "Прошу!" - раздался из комнаты голос, вдруг показавшийся ему знакомым. Лащенко распахнул дверь, на секунду застыл у порога, потом метнулся вперед, а Зозуля уже выпихивал товарищей из сеней на улицу.
– Подождать надо, ребята, - говорил он.
– Тут дело семейное! Нашел ротный свою женку...
Павел Игнатьевич вышел к ним через несколько минут счастливый, взволнованный, недоумевающий и прежде всего вопросительно взглянул на Зозулю. Тот уже держал в руке вынутый из кармана пакет.
– Приказано вам вручить!
– сказал Андрей и передал конверт старшему лейтенанту.
Лащенко прочел следующие строки:
"Дорогой Павло!
Прости нас, пожалуйста, но мы решили, что лучше тебя прежде
времени
тобой.
Дополнительный приказ таков: забирай Полину Ивановну и Верочку и
возвращайся в батальон. Передай им привет. Вот и все "особое
задание"!"
Дальше следовали крупная, размашистая подпись комбата и четко выведенная, без росчерка, фамилия комиссара.
– Павлик! Где же ты?
– раздался голос Полины Ивановны, и она с еще не просохшими счастливыми слезами на лице показалась в дверях.
– Папа! Па-поч-ка!
– кричала из комнаты Вера.
В глазах Лащенко мелькнула не то растерянность, не то смущение.
– Разрешите, товарищ старший лейтенант, быть пока свободными? невозмутимым тоном спросил Зозуля.
– Ну и хлопцы!
– сказал, рассмеявшись, командир роты.
– Да, свободны до особого распоряжения... Идите туда, к нашим. Вам спасибо, им спасибо, всем спасибо! Детали потом выясним...
Подробности розысков Полины Ивановны командир роты выпытал у Андрея на обратном пути.
А в батальоне уже готовились к торжественной встрече. Первым делом Вохмяков перебрался в другую землянку. Старшина приволок откуда-то перину и сказал, что это для девочки. От ротной кухни тянуло паленой щетиной зарезанного кабана и, кажется, даже самогонным духом.
Встреча старшего лейтенанта, его жены и дочери была шумной, сердечной.
Утром к супругам зашел Вохмяков. От старенького женского халата и тряпочной куклы, лежавших на табуретке, от перемытой до блеска посуды, от расчески с застрявшими между зубцами обрывками длинных волос повеяло на Сергея Петровича такой домашностью, чем-то таким хорошим, полузабытым, что у него защемило в груди.
После приветствий политрук заговорил о том, что его сюда привело:
– Вот ведь какое дело... Хочет рота Полину Ивановну видеть. Просит ее выйти, так сказать, познакомиться...
– Господи! Всех вчера, кажется, переобнимала!
– всплеснула руками Полина Ивановна.
– Не всех, далеко не всех!.. А главное, что не все партизаны нашей роты вас видели... Многие вчера в наряде были, одна группа ночью из разведки вернулась.
– Надо тебе, Поленька, по землянкам пройти, - заметил старший лейтенант.
– Нет, не по землянкам!
– твердо сказал Вохмяков.
– А то опять получится - одни видели, другие не видели...
– Как же мне быть?
– чуть растерянно спросила Полина Ивановна.
– Ко всей роте надо вам выйти. Сейчас! Люди уже построены.
Рота стояла двумя шеренгами на небольшой поляне за лагерем, ожидая ту, кого долго искала. Разные находились в этих шеренгах люди. Были среди них и парни с огрубевшей на войне душой, такие, для которых, казалось бы, все трын-трава, но не было среди них ни одного, кто не любил бы свой дом, своих родных, свою семью, кто пренебрегал бы законами партизанской дружбы.