Последствия больших разговоров
Шрифт:
– Я умею признавать свое поражение, - Ейщаров словно говорил откуда-то издалека, и голос его был неприятно-льстивым. Она бы нипочем не поверила такому голосу.
– Я приехал для того, чтобы сказать тебе об этом. Ты меня обыграл, молодец. Я тебя недооценил.
– Ну, - чуть растерянно произнес Лжец, - я... И это все?
– Все, - удивился Олег Георгиевич.
– А чего еще? Мне там больше делать нечего. А вот они не верят, что все кончено. Глупо, правда? Все еще ищут, все еще надеются. Но они не найдут твою вещь, не так ли? Человек, которому
– Место!
– заросли усмехнулись.
– Штука в том, что мою вещь вовсе никто не прятал. Она всегда на виду. Она везде!
Еще один из стоявших опустил пистолет и закурил, непрофессионально глазея на шумящие березовые вершины. Другой, маячивший перед зарослями, в которых притаилась Шталь, вытащил сотовый и теперь как-то задумчиво держал его, чуть приподняв руку.
– Да брось!
– теперь ейщаровский голос звучал как-то капризно и вместе с тем угодливо.
– Как такое возможно?! Никто не может такого сделать!
– Но я же смог!
– Лжец сухо рассмеялся.
– Обшаривали квартиры, да? Магазины, банки, офисы... До меня доходили новости из города. Вам и в голову не пришло, что для достижения такого эффекта вещь не может находиться в помещении?! К тому же, вы тогда бы быстро вычислили, где она. Ну конечно же она на улице. Я бы сказал, что она на всех улицах. Сегодня там, завтра здесь... Они никогда ее не найдут.
– Хочешь сказать, что твоя вещь на человеке?
– Ну, конечно! И всей твоей бестолковой команде никогда его не найти! Потому что он не оставит за собой следа из сошедших с ума вещей. Вокруг него нет вещей, которых бы он не любил. Он любит все и всех. Я долго его выбирал.
– Похоже, недавно мы встретили полную противоположность твоему человеку, - пробормотал Ейщаров.
– Как же твоя вещь на него не действует? Ведь прямой контакт...
– Действует - как же ей не действовать, - чуть удрученно сказали из зарослей.
– Но когда это станет заметно - будет уже неважно.
– Ты врешь!
– вдруг резко отрезал Олег Георгиевич и повернулся так, что его лицо исчезло из поля зрения Эши.
– Человек, который любит все и всех... таких людей не бывает!
– Бывает!
– Лжец почти выкрикнул это слово, словно недоверие Ейщарова оскорбило его до глубины души, и Эша широко раскрыла глаза, только сейчас поняв, что происходит и насколько сильно ошибся Лжец в самом себе.
– Таких людей хватает. Правда, на мой взгляд, они не совсем нормальны!
– Елки!
– Ейщаров от души расхохотался.
– Хочешь сказать, что ты доверил такое мощное оружие... какому-то чокнутому верующему? Божья благодать, рай, всеобщее прощение и все такое прочее?
– А кому есть дело до старушки?
– Лжец тоже рассмеялся.
– Старушка, божий одуванчик... она крестится и крестится, кто обратит на нее внимание в городе? Кто обратит на нее внимание на посту? Да, мы провели отвлекающие маневры, но оказалось, они вовсе
– Тогда понятно, как ты совместил в одной вещи ненависть к нам с ненавистью к нелюдям, - Ейщаров поднял правую руку, потом опустил ее, и Эша увидела, что его развернутая ладонь вновь, как в офисе, влажно блестит кровью.
– Вероятно, тебе даже не пришлось долго ее уговаривать. Что это - крест, икона, святая книга? Что-то, что она носит с собой, раздавая листовки, или призывая прохожих принять Господа в свое сердце, или собирая пожертвования на храм? И не стыдно тебе? Я хоть и не верующий, но даже мне такое слышать неприятно. Кстати, это довольно самодовольно с твоей стороны. Бросил вызов самому создателю...
– А где был тот создатель, когда нас...
– яростно начал Лжец и осекся.
– Значит, это крест?
– Да!!!
– Ты отдал осколок человеку?
– голос Ейщарова почти превратился в шепот, и рассудительность, обрамленная некой дурашливостью, напрочь из него исчезла, а вместо них появилось что-то болезненное.
– Отдал обычному человеку... Старушка, говоришь? Ты понимаешь, что теперь может стать с этой старушкой?
– А что, что такого...
– как-то по-детски оправдывающеся забормотал Лжец.
– Ничего не будет. К тому же, он не самостоятелен, я слил его с вещью...
– Ты идиот, если полагаешь, что договорился с ним! Ни с целым, ни с осколком так же невозможно договориться, как и с тобой... по разным, правда, причинам. Он был с тобой, пока это было ему удобно. Теперь ему нужна свобода. И ты ему ее дал.
– Я...
– Он сделал то, что ты хотел... делал какое-то время, но, думаю, теперь он займется своими делами. Ты помнишь, что нужно зеркалам, помнишь?! Ты помнишь, что они могут?!
– Он не управлял мной!
– заорал Лжец.
– Я управлял им! Я умел его сдерживать! Это же просто накопитель! Почти как батарейка! Он...
– Теперь уж не поймешь, что, да почему. Теперь уже поздно, - Ейщаров хмыкнул.
– А ведь это никогда не приходило мне в голову. Я даже почти смог забыть про них... Да, вижу, он немало тебе дал. И от тебя, видимо, получил достаточно.
– У тебя кровь идет, - очень медленно произнес Лжец, делая шаг вперед. В этот момент человек, доставший телефон, быстро нажал пару кнопок, поднес телефон к уху и как-то плаксиво заговорил в трубку:
– Где ты?! Как же - дома! Я же слышу - музло фонит! Ты где опять, паскуда, шляешься?!
Другой его коллега, разглядывавший березы, одновременно с этим просто повернулся и пошел прочь, тогда как третий, до сей поры невидимый, шагнул из-за угла станции и раздраженно пихнул одного из стоящих.
– Так что за те три сотни?! Ты думаешь, я тебе их подарил, что ли?!
– Не может этого быть!
– Лжец затряс головой, точно человек, который отчаянно пытается не заснуть.
– Впрочем, ты все равно не сможешь этой информацией воспо... Эй, эй, ты! Посмотри, что это?! Что у него на ухе?!