Последствия больших разговоров
Шрифт:
– Хотя обладает замечательной способностью в любой момент прекратить этот разговор и отправить вас нюхать ромашки на лужайке, - заметила Шталь и снова дернула плечом, за что Александр Денисович, окончательно выведенный из себя, прописал пациентке подзатыльник и выдал ей лекарство сию же секунду.
– Бить больную?!
– изумилась Эша.
– А как же клятва Гиппократа, доктор?
Александр Денисович буркнул, что если бы Гиппократ был хоть немного знаком со Шталь, то, несомненно, этический врачебный кодекс имел бы несколько иной
– А кто руководит поисками?
– спросила Эша, сердито отворачиваясь от циничного эскулапа.
– Мишка. Не беспокойся, он хоть и самоуверенный олух, но сейчас все делает очень грамотно. Он хорошо в этом разбирается. Все подключились, особенно наши новые друзья, они везде с Мишкой ездят. Похоже, у них какой-то план по нейтрализации этой вещи.
– Интересно, а почему?
– пробормотала Шталь.
– Что почему?
– Почему он так хорошо в этом разбирается? Почему Мишка и Олег так хорошо во всем этом разбираются? А вы - нет. Ни в Лжецах... ни в осколках.
– Не понимаю, - озадаченно раскрыл глаза Слава, и Эша окончательно убедилась в том, что Слава ничего не знает, и, услышь он тот разговор возле станции, он оказался бы для Электрика столь же непонятен, как и для нее. А ведь он - не зараженный. Почему он не знает... вернее, не помнит. Почему никто из первого поколения не помнит, а Мишка и Олег - помнят. Они не большие знатоки, чем остальные - они просто не лишились своих воспоминаний, это очевидно. Но почему именно они? И что это за осколок такой? Осколок от зеркала... что ж это за зеркало, что Ейщаров говорил о нем таким странным голосом?
Ты помнишь, что нужно зеркалам, помнишь?!
Подождите, а чего паниковать? Ведь есть же Марат Давидович! Может, он и не помнит того, что помнят Ейщаров и старший Оружейник, но уж кто-кто, а Зеркальщик всегда знает, что нужно зеркалам. Нужно убедиться, что Дим передал Оружейнику все подробности разговора и что в передовую группу поисков включен Марат. Нет уж, извините, никаких кроваток, пока все не будет кончено, пока этот крест с осколком не будет найден. Она должна увидеть все своими глазами. И услышать объяснения Михаила по этому поводу.
– Все, - сурово объявил Александр Денисович, внимательно разглядывая результаты своей работы.
– Руку не перегружайте... впрочем, вы и не сможете. Я надеюсь - искренне надеюсь, что сегодня не увижу вас с очередной травмой... ну хотя бы до вечера.
– Вы оптимист, доктор!
– кисло произнесла Эша, сползая со стола и опираясь на услужливо подскочившего Электрика.
– Хочу напомнить, что в прошлый раз вы говорили то же самое.
Врач отмахнулся и, опустившись на кушетку, закурил, не снимая перчаток, и даже дым от его сигареты казался усталым. Эша откусила еще кусок от колбасной палки, позволила Славе облачить ее в чью-то куртку, которая была на десяток размеров больше, чем сама Шталь и осторожно посмотрела во врачебную переносицу.
– А вы не могли бы дать мне что-нибудь... ну, чтоб взбодриться?
–
– пророкотал Александр Денисович.
– После того количества обезболивающего, которое я вам закатал?! Сколько вам лет?! Взбодриться... да вам отлеживаться нужно не меньше недели! Вы выглядите так, словно упали в дробилку!
– Ну просто сказали бы "нет", - примирительно пробормотала Эша, глядя, как Слава застегивает на ней куртку, - зачем кричать?
– Эша, - вкрадчиво произнес врач, - вы можете кое-что для меня сделать?
– О, конечно.
– Уйдите.
Шталь сердито дернула губами, но Слава проворно потянул ее к двери, не давая развиться шталевскому красноречию и выговаривая тонким, рассыпающимся голосом:
– Спасибо, господин доктор, большое спасибо. Сколько мы вам должны?
– Уплочено!
– буркнул Александр Денисович, пуская дым в безупречно-белый потолок. Эша открыла рот, но Слава уже вытащил ее за дверь и дверь аккуратненько закрыл, чуть не прищемив колбасный огрызок, который Шталь накрепко сжимала в здоровой руке. Ждавшие ее на коридорных стульях коллеги тотчас вскочили, и Сева, успевший прикорнуть на плече Нины Владимировны, чуть не кувыркнулся на пол. Эша, повернувшись, попыталась было лягнуть Электрика, но тот ловко уклонился.
– Веди себя прилично!
– Как ты?
– спросил Сева, отчаянно пытаясь разлепить заспанные глаза.
– Руку не чувствую, а в целом неплохо, - Эша огляделась.
– На каком этаже операционные?!
– Эша, - Нина Владимировна мягко положила ладонь на ее здоровое плечо.
– Где, я должна...
– Никто тебя туда не пустит, - Сашка скорчила печальную рожу.
– Нужно ждать.
– Но я...
– Эша, - старшая Факельщица пригладила ее растрепанные влажные волосы, - мы будем здесь, и как только что-то станет известно, мы сразу же тебе сообщим. Я ведь прекрасно понимаю, что домой ты все равно не поедешь. Езжай, куда собиралась. Мы понимаем, насколько это важно, и, думаю, он бы тоже понял. Если чувствуешь, что ты в состоянии - поезжай.
– Что ты делаешь?!
– возмутился Слава.
– Я собирался уговорить ее поехать домой!
– Не говорите о нем в прошедшем времени!
– в ужасе пискнула Шталь одновременно с Электриком.
– Да, я поеду... а вы сразу же... Но телефон... мой телефон сгорел вместе с машиной, - всхлипнув, она привалилась к Славе, - моей машиной...
– Мне очень жаль "фабию", - с сонной грустью сказал Сева.
– Она была очень хорошей машиной.
Остальные сочувственно склонили головы. Эша, вздохнув, утерла намокшие глаза.
– А как Костик, Игорь?
– Шофер все еще в отключке, - Электрик вытащил телефон, - и насчет него пока не делают никаких прогнозов. А Байер ничего так. Пришел в себя и уже даже пытался сбежать через окно. Его едва успели поймать, - Слава усмехнулся.
– Он здесь всего несколько часов, а уже успел достать всю клинику!