Последствия больших разговоров
Шрифт:
ПОЛНЫМ-ПОЛНО НАРОДУ
Талантом собеседника отличается не тот, кто охотно
говорит сам, а тот, с кем охотно говорят другие.
Ж. Лабрюйер
– Шталь! Подъем! Вставай, ребенок!
– Ваа!..
– сказала Эша, оттолкнула назойливую руку и сунула голову под подушку.
–
– Изыди!
– просипела Эша из похмельного полузабытья.
– Изыди, кто бы ты ни был! Не видишь - человеку плохо!
– Зато вчера, судя по всему, было хорошо!
– подушку сдернули с ее головы, после чего Эша получила подзатыльник, произведший в ее изможденном вчерашним весельем организме эффект, сравнимый с мощным землетрясением на хрупком атолле.
– Ты хочешь моей смерти!
– застонала она, закрывая голову руками.
– Я всегда это подозревала! Бить похмельного человека по голове - это ж все равно, что...
– Ты сказала, что тебе сегодня с утра на работу. Во всяком случае, это было все, что мне удалось понять.
– А ты сказала, что приедешь вчера, - Эша пальцами попыталась открыть себе глаза, которые сомкнулись намертво.
– Так что... о-ох!
Она с трудом села на разворошенной постели, на ощупь пригладила всклокоченные волосы и после длительных усилий приоткрыла правый глаз. Полина, безукоризненная, аккуратная, тщательно причесанная, стояла возле кровати и, скрестив руки на груди, смотрела на сводную сестру с дружелюбным осуждением. Взгляд у Звягинцевой был непривычно мягким, хотя возможно это было связано с тем, что видела Шталь еще достаточно плохо, и Полина вместе со своим мягким взглядом явственно покачивалась в воздухе.
– Ребенок, ты выглядишь кошмарно.
– Неправда!
– возразила Шталь, пытаясь справиться с открыванием второго глаза.
– Я выгляжу очень кошмарно! И я этим горжусь!
Глаз, наконец, подчинился, Эша полностью сфокусировала взгляд на сестре, вскинулась с кровати и повисла у Полины на шее.
– Поличка приехали!
В ответ на ее действия Полина совершила очень непонятную вещь. Она обняла Эшу (что было странно) и звонко чмокнула в щеку (что было вообще уму непостижимо). Эша отстранилась и спросила с искренним испугом:
– Господи, Поля, что случилось?! Я умираю?
– Не говори ерунды!
– отрезала Полина, присаживаясь на кровать.
– Ты умираешь?
– Почему все наши разговоры ты начинаешь с совершенно идиотских вопросов?
– Просто ты никогда меня не целуешь, - Шталь дотронулась до своей щеки так осторожно, словно та была из хрупкого хрусталя.
– Ты ни разу ни поцеловала меня за всю нашу сводную жизнь.
– Никогда не поздно начать, - Полина улыбнулась и еще больше растрепала шталевские волосы.
– Я соскучилась по тебе, ребенок.
–
– Ну, вернулась ты неплохим человеком, во всяком случае.
– Ты поняла это по интонации?
– Такого по интонации не понять. Для это нужны не уши. Для этого нужно сердце, Шталь. У тебя тоже оно есть. И, мне кажется, это хорошее сердце, - Полина убрала с лица заботливую серьезность, фыркнула и отпихнула ее.
– Чего не скажешь, о твоем дыхании! Что ты пила?!
– Шампанское, коньяк, мартини, ром, последовательность не помню, - Эша подтянула к себе настольные часы и чуть не уронила их.
– Господи! Мне через час нужно быть у Ейщарова! Он же мне голову оторвет!
– Никто не смеет отрывать тебе голову, не спросив у меня разрешения.
– Я сама напросилась на эту работу, а теперь я в таком виде...
– За час ты этот вид никуда не денешь, - заметила Полина, недоуменно наблюдая, как Эша судорожно шарит под подушкой.
– А вот и ошибаешься!
– Эша торжествующе выдернула из-под подушки сжатый кулак.
– Кое-кто мне вчера кое-что одолжил!
– С каких пор похмелье лечится наперстком?
– изумилась сестра, и Шталь погрозила ей скрюченным указательным пальцем.
– Ты ничего не слышала!
– Да ты ничего и не говорила, - с тонкой усмешкой ответила Полина.
– Ладно. Ты не слышала ничего из того, чего я не говорила.
Полина снисходительно покачала головой, прослушала стремительное удаляющееся шлепанье босых ног и пошла оценивать квартирный беспорядок. Через несколько минут, прислушавшись к доносившимся из ванной звукам, она не выдержала и стукнула в дверь.
– Шталь, тебя тошнит?
– Я просто чищу зубы, - сказали из-за двери разнесчастным голосом.
– Ты щетку себе в желудок запихнула, что ли?
– Все в порядке!
– простонала дверь.
– Чего ты меня спрашиваешь, ты ведь уже услышала все, что я не сказала, но машинально имела в виду!
– Пороть тебя некому!
– констатировала сестра и ушла на кухню. Минут через десять туда прибыла и сама Шталь, мокрая, побледневшая и вполне осмысленная. С ходу выглотала большую кружку воды и сунулась в холодильник.
– Мне срочно нужно много еды!
– Ты выглядишь хорошо и это странно, - Полина кивнула на сваленную на столе гирлянду из шести сосисок.
– Не объяснишь, что это делало на люстре?
– Не-а, - беспечно отозвалась Эша, вываливая на стол извлеченную из холодильника снедь.
– Да и не помню я. Мы были в одном ресторане, потом в другом, потом поехали на Шаю, потом в диско-бар...
– Вижу, ты приволокла от соседки свой новый холодильник?
– Шталь кивнула.
– А почему у него дверца в губной помаде? Ты была настолько рада его видеть?