Последствия больших разговоров
Шрифт:
– А где же старший Шофер?
– неосмотрительно спросила Шталь.
– Нету, - Костя нашлепнул кепку обратно на макушку и насупился.
– Зарезал Абдулла.
– Ой... мне... извините.
– Собственно, я его не знал, - Костя пожал плечами, - но, конечно...
– он побарабанил пальцами по обечайке гитары, и Эша заметила, что все, кто сидел на скамейке, восприняли это действие крайне настороженно.
– А вот наши Музыканты, - весело-болезненно объявил Михаил, и занимавшая скамейку справа троица очень важно кивнула.
– Старший -
– Как рояль?
– блеснула познаниями Шталь.
– Ну да... И Скрипачка - Ксюша...
– А как ее называют большинство?
– Ксюша, - со смешком сказала Скрипачка, являвшаяся миниатюрной, хрупкой азиаткой, почти незаметная между Беккером, большим, солидным и блестящим, и Сергеем Сергеевичем, напоминавшим изнеженного, ухоженного персидского кота, неожиданно брошенного на вокзале.
– Слышала, это ты взяла Домовых?
– Я участвовала, - скромно ответила Эша.
– Да, - поддержал Михаил, - это верно. Конечно, всю основную работу делал я.
– А вот это вранье, - заметила Шталь.
– Но ты сделал немало, - тут она вспомнила давнюю михаиловскую просьбу.
– И, кстати, когда он все это делал, то был без рубашки. Без нее он лучше смотрится.
– Я бы так не сказал, - Костя легко коснулся пальцами струн, отчего все сидевшие рядом с ним, опять посмотрели настороженно.
– Я просил упоминать об этом, если будешь девушкам рассказывать!
– прошипел Михаил, присаживаясь на бортик фонтана и зачерпывая ладонью воду.
– Дядя Миша никогда не бывает доволен, - со сдержанным смешком поведала девчушка в переливающихся джинсах и ярко-красном топе, которая бродила среди цветов, изредка наклоняясь и трогая лепестки кончиками пальцев.
– По крайней мере, я его таким не видала. Я - Таня, старший Садовник.
Эша удивленно глянула на старшего Садовника, возраст которого определенно не превышал двенадцати лет. Правда, девчушка казалась слишком серьезной для своего возраста, а когда она повернулась, Эша заметила на ее левой руке странный тонкий шрам, охватывавший запястье в несколько витков, словно от раскаленной проволоки. Таня, поймав ее взгляд, слегка покраснела и спрятала руку за спину.
– Так это ты сделала... то есть договорилась... вырастила... не знаю, как назвать, словом, что здесь уже такие деревья?
– Эша кивнула на ближайшую рябину, и старший Садовник сдержанно улыбнулась.
– Я и дядя Леня. Он придет позже, он любит поспать. Ты только не называй его младшим Садовником, он очень обижается.
– Нет вещи, на которую не обижался бы дядя Леня, - огненно-рыжий мужчина лет сорока, густо усыпанный веснушками, потянулся, шелестнув развернутой газетой. Михаил плеснул водой себе в лицо и вспоминающее посмотрел на сказавшего.
– А-а, это Валера. Валера у нас Коврофил.
– Ковровед!
– буркнул Валера сердито.
– Да без разницы!
– Разница есть, потому что "фил" означает...
– Главное, что
– Ладно, Шталь, остальных ты увидишь внутри... кстати, некоторых ты сегодня не увидишь - они на постах, на границе города... А график наизусть никто не помнит?
– На постах?
– переспросила Эша.
– Когда мы подъезжали к городу, я не видела никаких постов, кроме ДПС, но они не очень-то были похожи...
– Некоторые бывают и в ДПС, но на большинство из наших въезжающие и выезжающие вообще не обращают внимания, - пояснил Никита-Беккер.
– Было бы глупо выставлять наши посты напоказ. Мы стараемся быть незаметными, у нас в этом городе пока не тот статус.
– В этом городе у нас пока вообще нет никакого статуса, - кисло заметил мрачноватый человек в темных одеждах, внешностью напоминающий постаревшего и сильно побитого жизнью актера Джонни Деппа.
– А пока статуса нет, лучше не высовываться. К сожалению, не все это понимают. Например, вчера я опять видел Наташку в "Черной розе", а то, что она вытворяет с огнем...
– "Черная роза" - это ведь стриптиз-клуб, - заинтересовался Михаил, слегка ожив.
– И чего ты там делал?
– То же, что и все, - огрызнулся темный человек.
– А вы кто?
– напомнила Эша о своем существовании.
– Аркадий Геннадьевич, - сумрачно ответил темный человек.
– Я Скульптор. Не потому, конечно, что я ваяю...
– Понимаю... Подождите, а это не вы ли должны оформить мне пропуск?! Это же ваши львы там?!
– всполошилась Шталь.
– Слушайте, я же из-за вас на работу опоздаю! Олег Георгиевич сказал мне к восьми!
– Ну, это он образно сказал, - заверил Михаил.
– Я предпочитаю услышать это от него.
– Убийцу именитого аркудинского хирурга пока так и не нашли, - сообщил Валера, складывая газету пополам.
– Уй, какие жуткие подробности!..
– Когда ты прекратишь читать всякую дрянь?
– Скрипачка зевнула.
– Пожизнерадостней ничего найти не мог?
Валера пожал плечами. Сидевшие на скамейках лениво, неохотно поднялись, Таня помахала ладошкой и удалилась в глубь парка - вероятно по каким-то своим садоводческим делам. Эша встряхнула Севу, который не изменил позы, только пробормотал, что спустится сию минуту - пусть только принесут его тапочки. Валера, в свою очередь, встряхнул Ольгу, та, заворчав, выпрямилась, и Сева, утратив опору, повалился на скамейку, отчего, наконец, немного проснулся.
– Мне нужно взбодриться, - промямлил он, откидываясь на спинку лавочки. Тогда Эша, приподняв террариум, откинула ткань, и Сева, оказавшись лицом к лицу с раздраженным птицеедом, мгновенно слетел со скамейки, разрезав утреннюю тишину хриплым вскриком.
– Господи!
– сказала Лиманская, непонятным образом оказавшаяся уже на расстоянии трех метров от скамейки.
– Ты с ума сошла - таскать с собой такое?!
– А кто здесь в здравом уме, скажи пожалуйста?