Последствия больших разговоров
Шрифт:
– Это так интересно!
– воскликнула Шталь, отходя от зеркала подальше.
– Зеркало, которое отражает твой собственный ... А бывают зеркала, которые отражают душу? Во всяком случае, зеркала с мыслями на этот счет?
– Мне доводилось встречать одно такое зеркало, - неохотно произнес Марат.
– И как?
– Очень страшно.
Наступила длинная пауза. Эша нервно поглядывала то на свои уборщические принадлежности, то на безмолвные, мирно поблескивающие зеркальные глади вокруг, из которых могло выглянуть
– Ладно, - наконец решительно сказала она, - займусь-ка я делом. Извините, что отвлекла. Так кого тут как?.. и где ваше женское белье?
– тут в голове Шталь всплыл список вопросов, составленных для внутреннего расследования, и она, будучи все еще под впечатлением от лицезрения собственного черепа, схватилась за первый попавшийся.
– Кстати, мы нигде раньше не встречались? Лицо у вас очень знакомое?
– Да вроде нет, - Марат пожал плечами, - хотя в первый момент и мне показалось, что я вас где-то видел. Да нет, вряд ли.
– Может, в Крыму? Вы там бывали?
Крохотная пауза.
– Насколько мне известно, нет.
По-моему, сейчас ты соврал, Марат Давидович. Значит, все-таки показалось... Значит, похоже, и ты меня видел прежде. По меньшей мере, несколько из вас видели меня прежде - и все вы из первого поколения.
Где, черт возьми, вы все могли меня видеть?! Я никогда не была в Веселом. А в июле две тысячи третьего надолго загремела в больницу с тяжелой черепно-мозговой травмой. Сначала в ялтинскую, потом - в волжанскую. Так что, извините, была очень занята.
– Ладно, видимо, я ошиблась, - Эша нервно обвела комнату взглядом, выбирая, с какой ее части начать уборку, и тут Марат вдруг широко улыбнулся.
– Да не бойтесь вы их! Зеркала очень чувствительны к человеческим эмоциям, они очень ранимы и восприимчивы, совсем как маленькие дети. Какими бы они ни были, никогда их не бойтесь и никогда не подходите к ним с мрачным или злым лицом. Улыбайтесь им, мой вам совет. Я не просто так это говорю. Всегда улыбайтесь зеркалам, в которые заглядываете. Улыбайтесь. Рано или поздно, на это клюют любые зеркала.
– Вы очень умный человек, - уважительно заметила Эша.
– А я знаю, - сказал Марат.
Она постучала в дверь еще раз, но та так и осталась неподвижной, и из-за нее не раздалось ни звука. Эша сверилась со списком, удрученно вздохнула, отвернулась от двери, но тут же развернулась обратно - любопытство было слишком сильно. К тому же, разве не предпочла бы она попасть в эту комнату в отсутствие ее хозяина.
Только мало ли, какие там вещи? И вдруг им это не понравится? Иные вещи в этом месте могут быть пострашнее здоровенной сторожевой собаки.
Эша нажала на ручку, и дверь приветливо качнулась внутрь. Обрадованная, Шталь распахнула ее, и тут ей навстречу выпрыгнуло нечто огромное, ужасное и развевающееся с
– Ха-а-а!
Шталь заверещала и, дернувшись назад, плюхнулась на пол, самую малость промахнувшись в ведро с водой. Нечто ужасное, ухмыляясь, встало в дверном проеме, закинуло топор на плечо и участливо протянуло свободную руку.
– Ну ты и придурок!
– выдохнула Эша, хватаясь за руку и принимая вертикальное положение.
– Я придурок с большим топором, - уточнил Михаил, сбрасывая с плеч плащ.
– Это меняет дело, - согласилась Эша, с трудом выдергивая свою руку.
– Если у тебя все, то, пожалуй, теперь я могу пойти домой и там, в спокойной и безопасной обстановке, упасть в обморок.
– Да ладно, не так уж и страшно было!
– снисходительно сказал Михаил, пропустил ее в кабинет, рывком втянул следом за ней тележку и закрыл дверь. Эша сделала пару шагов, оглядываясь, и у нее вырвалось:
– Вот это да!
Если в кабинете Марата зеркал было не так уж и много, то кабинет Михаила был переполнен его собеседниками. Всюду, куда только мог упасть шталевский взор, находились колющие и режущие предметы. Они висели на стенах, они лежали на многочисленных столах, стояли в углах, а кое-какие свисали и с потолка, многообразием своего ассортимента подтверждая то, что оружием может стать практически любой предмет. Мечи соседствовали с секаторами, кинжалы - с вилками, боевые топоры - с острыми рожками для обуви, и в целом кабинет Михаила представлял собой помесь музейного хранилища с очень запущенной кладовкой. Все это было художественно украшено паутиной, пылью и табачным пеплом. Паутина вяло колыхалась, а мусор задумчиво перемещался в различных направлениях, подчиняясь ветерку из раскрытого окна, овевавшему собрание водительских собеседников.
– Господи, - с тоской произнесла Эша, - да здесь не убирали лет сто!
Михаил, неожиданно обидевшись, заявил, что самолично убирался в кабинете не далее, как в прошлом году, умостился за столом и принялся греметь своими собеседниками, явно не желая принимать дальнейшее участие в дискуссии. Шталь заглянула в инструкцию.
"Кабинет Љ 10. Тщательнейшая уборка, указания у хозяина".
Она постояла несколько минут в молчании, ожидая указаний, потом, передернув плечами, оперлась на швабру и простерла руку в сторону Михаила.
– Простим друг другу, благородный Гамлет!
– Нельзя вот так сразу с Шекспиром на неподготовленного человека, - пробурчал старший Оружейник, поднимая голову.
– А, ну да, к тебе лучше подкатывать с Конфуцием.
– Начинается!
– вскипел Михаил, вскакивая.
– Если ты еще злишься из-за вчерашнего, то зря! Сама виновата!
– Я злилась на тебя из-за вчерашнего до того, пока ты не прыгнул на меня с топором. Так что теперь я злюсь на тебя из-за сегодняшнего.