Последствия старых ошибок. Том 2
Шрифт:
— Так чего ты тогда приперся?
Учёный откашлялся: от едкого неприятного взгляда брата эрцога у него запершило в горле.
— Осмелюсь напомнить глубокопочитаемому брату, что система защиты Алдиваара состоит из трёх куполов: магнитного, домагнитного и приливно-силового, самого древнего. Именно эта, третья купольная система, давно устарела. — Он развернул перед лицом аке голоизображение схемы всех трёх куполов. — Взгляните, вот здесь цифры его защитной способности. А вот здесь — историческая справка. Такого типа механизмы перестали
— Она работает? — перебил Агескел.
— Разумеется, допотопные механизмы тщательно обслуживаются. Но дайте мне пояснить правильно. Комиссия давно пытается до вас донести особенность данного казуса. Дело в том что приливно-силовой купол — это третья, внутренняя, самая важная часть защиты. Но система его устарела. Это устройство не сможет защищать Алдиваар от налёта пиратов или орбитального удара. Светочастотные, а особенно новейшие полиспектральные лазеры пройдут его сквозь, даже не заметив. Он нас не спасёт. Он рассчитан на устаревшее оружие и слишком низкие скорости. Силовой купол способен удержать только стартующие с планеты, ещё не набравшие нужный темп шаттлы, запереть внутри тех, кто попытается бежать, покинуть поместье. Это бессмысленно. Если случится большая война…
— Это ты о чём? — аке нахмурился. Только они с братом знали, что третий купол был создан именно для того, чтобы запирать внутри разбегающихся из поместья крыс. Защиту вполне обеспечивали первые два.
Бывают дни, когда родственники особенно раздражают. И не нужно, чтобы они сумели стартовать с Тэрры безнаказанно. Для этого и построили третью линию «защиты» поместья. Не от атаки сверху, а от его же крыс.
— У тебя всё? — спросил аке нервничая.
Вот ведь ушлая зараза, этот научник. Почти докопался до изнанки, сунул свой напудренный нос куда не просили.
— Есть ещё одна проблема, — ученый, уловив недовольство брата эрцога, оглянулся на дверь, опасаясь стражи. Но продолжил: — Ручной часовой закрывающий механизм третьего купола. Он…
— Опять? — взревел Агескел. — Опять третьего?
— Он самый старый и ненадежный, — промямлил учёный и развёл наманикюренными руками. — Часовому механизму уже больше тысячи лет. Его чуть ли не с Земли привезли. Его невозможно подключить к интеллектуальной системе поместья. Это смешно — закрывающий механизм, который нужно включать вручную…
«Ну да, спуститься в подземелье и включить. И передавить всех родственничков. Что может быть лучше? — ухмыльнулся аке. — Никто не знает и не узнает, зачем нужна запирающая сила, кроме потомков тех, кто велел когда-то смонтировать её».
Агескел уставился на учёного, забавляясь его страхом, задержал взгляд на тонком морщинистом горле.
Сейчас удавить? Или пусть сначала шпионы за ним походят, узнают, один ли этот Фьеороватти такой умный?
— Оставь свои чертежи, я поизучаю их на досуге, — буркнул аке. — Часовой
— Да, но…
— Ну, вот и убирайся.
Выпроводив научника, Агескел почувствовал прилив нервной, суетливой энергии и утком засновал по комнате.
«Кровь родственников — это ведь тоже вариант восстановления душевного равновесия, — думал он. — И пытки. Обязательно пытки. Да, тётушка Агатция? Я тебе устрою горящие кудельки волос на глупой куриной башке! Как это будет прекрасно! А рядом дядюшка Херций, созерцающий твои муки. Привязанный к креслу, с распорками в глазницах и зафиксированной тыквообразной лысой башкой!»
Агескел метался по комнате, вожделея мести. Грядущего официального Совета знати Домов камня он избежать не мог, а там всегда царило напыщенное ветхое ханжество, вызывавшее у него рвотные позывы уже вторую сотню лет.
Старые ханжи остепенились, конечно, когда им не по силам стало творить непотребства. Стали законопослушны.
А ведь тетушка прекрасно плясала когда-то в неглиже между бутылками с выпивкой. Как она научилась потом поджимать губы…
Впрочем, её ли это вина? Человек слаб. Ему так хочется немножечко власти, капельку чужой крови…
Чем его тётушка отличается от сотен других, родовитых-бездарных? Её призрачная власть — бумажки с гербами предков, деньги предков, авторитет предков. Сама она — не стоит ни эрго.
Это враньё, что сила обязательно должна передаваться по наследству. Эрцоги заводят сотни внебрачных детей, чтобы обновить кровь. Ищут и не находят.
Только Дом Аметиста уцепился за линию Рика Эйбола, но ни один генетик так точно и не сказал, что заставляет пробуждаться нужные гены. А потому — власть до сих пор лишь слова о власти. Враньё о некоем праве наследовать ложь да трупы.
И чем крепче твоя родовая власть, тем толще под нею подстилка из человечьих костей и мёртвых оболочек светлых идей. Так на чём будет стоять твой трон?
Мир устроен так, что лишь самые лживые и жестокие способны добиться власти. Душа ребёнка уязвима. Искалеченная в детстве или юности — она порождает цивилизацию жертв. Ей управляют силой и ложью.
Уходящие говорили о связи каждого с Изначальным. Но в чём она, эта связь, если мир — толпа трусов, по собственной воле бегущих на алтари для заклания?
Что они потеряли? Дух? Волю?
Они тянутся к другим искалеченным, намертво врастая в ячейки общественных структур. Они способны целыми днями выполнять бессмысленную работу ради своего места в человеческом муравейнике. Они мнят безопасным единственное место — свою личную клетку.
Освободи такое двуногое, и оно впадёт в ужас. Оно было отрезано от Вселенной, эту связь не сшить. Паутина пугает его до смерти.
И это хорошо. Любое государство устроено так, чтобы максимально успешно калечить своих будущих членов. Не покалеченному — государство без надобности.