Последствия старых ошибок. Том 2
Шрифт:
Будь у меня третья рука, я начал бы чесаться, как шелудивая собака. А будь ещё одни мозги — может, и думал бы. Но я не думал.
О чем, если выбора нет?
У нас оставалось на всё про всё минут сорок, не больше. Это вместе со стартом.
Мы не выроем за это время эрцога и его брата. Нужно было искать другое решение.
Кусок коридора был перегорожен силовыми щитами, за ними пряталась охрана в тяжёлых доспехах класса «земля-космос».
Испугались. Смешно.
У мерцающего контура я отбросил гэт в сторону распластавшейся по стенам охраны.
Контур завизжал, и я отцепил импульсник, потом кластер с кумулятивными зарядами. Потом перевёл защиту доспеха на минимум, и контур смолк.
Машинный мозг посчитал, что повышенный электромагнитный фон теперь не мощнее, чем устройство для связи. Но активировать доспех полностью он мне, скорее всего, не даст. Наводка возникнет.
Перешагнул через условный порог — струившуюся по камням синюю жилку силового щита — и увидел эрцога.
Я много раз видел его на голо, но личного впечатления это не испортило. Некуда было портить.
Есть лица некрасивые, изуродованные людьми или природой, а есть — уродливые по своей сути. Физиономия Энселя Айктииана относилась к последнему типу.
У него было не просто некрасивое лицо — оно вызывало желудочный спазм. Да и пахло в этом, отгороженном щитами конце коридора, не самым приятным образом.
Дезактиватор отреагировал и что-то впрыснул мне в кровь. Шея зачесалась уже нестерпимо. Хэммет та мае!
Помещение было обставлено так скудно, что было понятно — охрана просто отгородила щитами кусок коридора.
Я огляделся. Эрцог был один, без братца.
Он рассматривал меня, опираясь на воздушное кресло, из тех двух, что зависли над необработанным каменным полом.
История сорок четвертая. Мясорубка (окончание)
Мне казалось, что я весь покрыт слоем пыли — мы много и разнообразно долбили и взрывали камень.
Это было иллюзией. Даже когда я снял шлем, чтобы идти на встречу с эрцогом, лицо уберегала от пыли домагнитка.
А вот физиономия кровавого ублюдка стала серой, когда он меня увидел. И совсем не от пыли.
Эрцог смотрел на меня и мрачнел всё сильнее. Не думаю, что я был особенно страшный или сильно в крови его подданных.
Эрцог не ожидал, что нападение окажется не провокацией, а самой настоящей охотой за головами? С оружием, применение которого строго запрещено мораториями и не используется при захвате планет? Плохо представлял себе войну изнутри?
Я знал, что война между Содружеством и Империей в умах чиновников никогда не была настоящим побоищем с пожарами и трупами.
Чиновникам казалось, что идёт сложная политическая борьба по выдавливанию противника из колонизационных зон. Они словно бы
Это было против всех писанных и неписаных правил. Против понятий о гуманизме и ратифицированных правительствами Империи и Содружества деклараций о максимальном сохранении стабильности биосферы освоенных планет.
Но это было. И я проиллюстрировал всё это с должной степенью убедительности.
Я не понимал: эрцог струсил или его мучает что-то ещё? Если ему казалось, что грань войны может пройти где угодно, но не поперёк его личного кабинета, то почему он сереет, а не дрожит?
Может, я просто не вижу эмоций на его покерфейсе? Эрцогу было слишком много лет, его мимические мышцы давно утонули в морщинах и складках кожи.
Можно было бы пожалеть старого мерзавца, но я жалел в этот момент Влану, которая умрет просто потому, что умрёт он. Нет бы мрази пойти да повеситься.
А ещё я видел, что и эрцог не может прочесть мои эмоции. Или читает, но не в состоянии понять. Ведь я в этот момент повис между смертью и любовью.
Я и его любил. Он тоже был куском той Вселенной, где моя девочка ещё жива. Вот сейчас его не станет и?..
Кровавый ублюдок прищурился. Мозг его перегрелся, я чувствовал.
И вдруг глаза изменили выражение — он определился. Решил, что нет смысла пытаться понять, если можно убить?
Эрцог поднял руку и провел от угла рта вниз, чуть зацепив нижнюю губу. И меня затошнило, а он расплылся в улыбке.
Психофизика, понял я. Он проверяет, поддаюсь ли я магии связок психического давления, жестов и мимики.
Я поддавался, но успевал осмысливать. И это ему совсем не понравилось.
Эрцог горизонтально рубанул ладонью воздух, и мою грудь залила боль. Сердце, скорее всего.
Он был ас в программировании тела. Я мог лишь отступить. И я мысленно отстранился от самого себя.
Увидел, как моя фигура судорожно дёргается в ответ на его жесты. Пытается агонизировать, но…
Дальше тела импульс не прошёл, сознание я успел выдернуть из-под процесса воздействия. Потому тело подёргалось-подёргалось, да и перестало.
Тогда я сжал пальцы в кулак, и они послушались меня.
Шагнул к одному из воздушных кресел, сел. Грудь ныла, залитая болью, словно расплавленным металлом. Но — не более этого.
— И что дальше? — спросил, всё ещё удерживая сознание в некоторой отстраненности от тела. — Какие-то приказы я, может быть, и исполню. По незнанию. Но их будет немного. С чего ты взял, что разум должен подчиняться всей этой телесной мути?
Я выбил его из логики происходящего словом «разум».