Послесловие
Шрифт:
Но счастья природа статична, А горе все так же текуче, Ты смотришь опять иронично На время, нависшее тучей,
Что скоро на землю прольется, Дождем пламенеющей боли... И вечность опять усмехнется Твоей незначительной роли.
17. Я не охочусь на слова, Я не охоч до слов. Трещит от скуки голова, От тупости голов. Я - символ, я - всего лишь знак. А жизнь - как белый лист. И в этом смысле я - пустяк, Всего лишь символист. Я узнаю себя сквозь сны, Проваливаясь в ночь. Прошу у темной тишины: "Хоть что-то напророчь!"
18. Под грустную музыку сердце стучит все сильней. И мне непонятно, чего ожидает оно? Я словно бы свыкся с текучею тяжестью дней, И призраки счастья меня не тревожат давно.
И годы ненужные бродят за темным окном. Я не замечая их, снова о чем-то пишу, Не делая больше различий меж явью и сном. Мистическим воздухом больно и трудно дышу.
И все недоступное ближе покажется мне, Лишь в дали Вселенной спокойно душа поглядит. И странно светло улыбнется в ночной тишине, И в небо, в холодное небо свободно взлетит.
19. Когда мое сердце замрет наконец, Иль просто забудет о боли? Смеется кошмарных иллюзий творец. Он знает, кто пишет все роли. Он видит все судьбы на зыбких путях, Чертя хитроумные знаки. Приносит трагедии в разных вестях, И души купает во мраке. А ветер безумья летит по стране И жутко свистит в мои уши. И жажда отмщенья бушует во мне, И черною яростью душит. Мерещатся лица и тают во мгле, И бездна маячит порою... А тень, мой двойник, что скользит по земле, Захвачена этой игрою.
20. Сквозь длинные дни продираясь на волю, Сквозь темные сны пробираясь наружу, Ты выбрал себе одиночества долю: Реальность тоски да беззвездную стужу.
Есть несколько строк, что тревожат бумагу, Немного шагов в холодеющем мраке. Постой, помолчи, вызывая отвагу, Ведь хаос готовится к новой атаке.
И жизнь награждает то явью, то бредом: Неясно поет ли душа или стонет... И что-то зловещее движется следом, И мир умирает на теплой ладони.
Палящее солнце сжигает сознанье, Слепое безумие опыты ставит. И годы становятся воспоминаньем, И обручем памяти голову давят.
21. На полотно судьбы нанесены мазки, И паутины дней мерцает позолота. И нежен томный взгляд насмешливой тоски, Разбитая душа надменно ждет чего-то...
Весна уходит вдаль, меж пальцами течет, А в жилах кровь поет, вскипает увлеченно. И ты на миг забыл, что ты уже не в счет. Что солнца всех миров пылают обреченно.
И жизнь, огромный вихрь, безмерный океан, Что волнами мечты за грань миров летела, Опять превращена в трагический роман, Опять заключена в ослабленное тело.
Пусть суждено сгореть, исчезнуть навсегда, И в пропасти зеркал теряться неизменно... Ты - воплощенный сон, ты - памяти вода, Журчащая печаль на темном дне вселенной.
22. На черном свете жизни блеф Лежит больным пятном. И беды, дерзко осмелев, Уж
Я что-то снова бормочу, Не понимая что, Я неизбежного хочу И вечного ничто.
Забыть, и навсегда уйти Закрыв плотнее дверь В иную плоскость перейти. Свершений и потерь.
Отсюда не видать никак Что там, за гранью сна? Какой еще начертит знак Безумная весна?
Надменность падает во взор И пропадает в нем. И занимается простор Оранжевым огнем.
И ироничная судьба Шпыняет каждый миг. Летит высокая мольба И блекнет среди книг.
Цветет черемуха, сирень И проклятая грусть Стихи читает каждый день, Читает наизусть.
И в никуда бредет душа Ей весны не нужны. Ей снятся, прошлое круша, Трагические сны.
Как жизнь проста, как жизнь пуста, Тщеславна и горда. Вот и вписалась в тень креста Заветная звезда...
23. По сонным кошмарам уходишь куда-то, За тысячи верст от превратностей жизни. Душа в одиночество темное сжата. Не помнит о светлой, о дальней отчизне.
И я потихонечку в тень превращаюсь, И годы становятся злей и короче. Но я не жалею, и я не смущаюсь: Лишь жилы наполню чернилами ночи.
Струится меж пальцев надежда и горе, И боль утверждает глухую отвагу. Так падают звезды и гаснут во взоре. И ненависть сердца сжигает бумагу.
24. Оттого, что звенящая боль не нужна никому, И щемящая нежность, похоже, уже не нужна. Мы уходим на дно, мы спокойно уходим во тьму. Бормоча про себя заповедной любви имена.
Ах, как хочется вырваться, сбросить бессмыслицу дней, И прекрасное сердце к такому же сердцу прижать. Только музыка вечности в мире звучит все сильней, Так, что стекла вокруг начинают в испуге дрожать.
Я склонюсь пред тобой - бесконечная, черная ночь, Ты подаришь мне сон и я снова в него упаду. И опять, как всегда, все легко повторится точь-в-точь: По ненужным дорогам, я молча, печально уйду.
Часть III
1. Не вспомнить, зачем и на свете живем, И в книгах каких нам искать утешенья? И странную жизнь безнадежно мы пьем, Трепещущих слов производим смешенье
В надежде, а вдруг и получится что... И сложится счастья пасьянс, заклинанье И может, отступит и канет в ничто Больное, тревожное воспоминанье.
Но день ото дня все бредовее сны, Пронзительным ветром судьба вдруг подула. Все ярче холодная тьма глубины, Все явственней близость подземного гула.
2. Из тонкой ткани сновидений Творятся странные дела, Творятся тысячи видений, Тебя сжигающих дотла.
Из мутной скуки ожиданий Всплывает томная луна, Всплывает боль воспоминаний, И душу пьет твою до дна.
Из мира темных превращений, Опавших листьев слышен стон. И чередою воплощений Наполнен жуткий бег времен.
Из черной музыки событий, Из бесконечной боли дней, Расходятся стальные нити Судьбы, нас связывая с ней.