Послевкусие наших ошибок
Шрифт:
Перехожу от одного экспоната к другому, совсем позабыв о сопровождающем меня мужчине и других посетителях.
Меня поражают мелочи, на которые не пожалел время и силы художник: пестики и тычинка в букетах; водоросли и пузырьки в аквариумах; мачта, реи, фалы в кораблях. Каждая деталь дополняет образ, делает его более точным, более реалистичным.
Пытаюсь представить то же самое из драгоценного металла и камней. Как это исполнить также тонко. Также изящно. Невесомо. Едва заметно.
У
Со стороны я словно каменею, переносясь в свой творческий мир, в свои фантазии.
И Димыч удивительным образом замечает и понимает меня.
Просто берёт молча за руку. Надевает на меня дублёнку, потому что сама я не в состоянии. Ориентир в этой реальности потерян… я уже там… в процессе создания чего-то нового… чего-то необыкновенного…
Всё, что происходит в этом мире проходит мимо меня.
Димка отвозит со скоростью света домой. Отводит в мастерскую. И оставляет наедине с фантазией.
Когда я прихожу в себя и возвращаюсь в реальность. То первым, кого я вижу — мужа притаившегося в углу на стуле и наблюдающего за моей работой, как за чудом.
А на столе завершённое колье, выполненное из драгоценных металлов и камней.
Это готовый заказ для друга Соболевского. Произведение искусства. Навеянный выставкой, на которую сводил меня муж, подарив новые крылья в творчестве.
Для полного комплекта не хватает лишь серёг и кольца. Их образ уже сложился в моей голове. Осталось только воплотить. Но уже не сегодня.
Мы сидим в тишине… под впечатлением от той красоты, что вышла из-под моих рук.
— Я даже не представлял, чего лишаю тебя, запирая в этом доме и мешая твоей творческой сущности. — Тихо шепчет Димыч.
— Почему же лишал? Это же ты подарил мне эту мастерскую. И я здесь создала несколько украшений.
— Несколько… — Усмехается Димыч. — А могла создать целую коллекцию.
— Я не жалею ни о чём, Дим. Я люблю наших детей. И я никогда бы не променяла их на профессию или коллекцию украшений.
Димка снова сканирует меня своим взглядом, заставляя кровь в моих венах разгоняться до предельных скоростей, сгоняя весь жар в область живота.
Как давно я этого не чувствовала. Не позволяла чувствовать…
А сейчас ощущаю с новой силой. Словно проснулся дремавший вулкан…
— Почему ты решила продавать свои творения в Соболевских ювелирных магазинах? Я мог бы открыть для тебя свой собственный.
— И кто туда пойдёт? Как ювелир, я лишь начинающий мастер, только-только сошедший со студенческой скамьи. Без имени, без опыта. Лишь голый талант.
— Всем бы такой талант. — С гордостью выпаливает муж.
И от его признания
Как и любой творец, я очень чувствительна к критике. А похвала любимого человека может вдохновить так, как ничто другое в этом мире.
— Мне нужен опыт и время. Поэтому пусть пока так…
На любимых губах расплывается нежная улыбка. Мой любимый домашний образ мужа. Именно его я ношу в сердце, когда он уходит на работу, уезжает в командировку.
— Пусть… Лишь бы тебе было хорошо…
Для любой женщины самой важной поддержкой является муж и его вера в тебя. И я не исключение.
Глава 18
Ночью прокрадываюсь в мастерскую жены. И на её рабочем столе оставляю подарок.
Тончайшую изящную работу стеклодува. Необычный стеклянный букет цветов.
На мой взгляд, ничего особенного.
Но рядом с ним Настёна простояла дольше всего. Внимательно разглядывала детали. Поэтому, пока она обходила другие творения мастеров, я договорился о покупке и доставке этой композиции.
Букет такой хрупкий… такой нежный, что кажется сломается от малейшего дуновения ветерка.
Но нет.
Моя жена напоминает мне эти цветы.
С виду хрустальная миниатюрная милая девушка, как фарфоровая статуэтка, но внутри неё стержень из гибчайшего и прочного материала. И как бы злые ветра её не сгибали, она лишь клонится ближе к земле, чтобы переждать бурю… но не ломается.
Моя красивая любимая девочка. Любящая классическую музыку и литературу. Верящая в суеверия и силу драгоценных камней.
Моя воздушная и солнечная жена. Мать моих детей.
Нахрен мне кто-то другой?
Любимая женщина, которая даже мухи не обидит. Но которую обидел я…
Самое лучшее в моей жизни. Я бы сейчас отдал всё на свете, чтобы перемотать всё назад, и вернуть обожание и любовь в её глазах.
Сейчас я со всем размахом понимаю слова её подруги Милы на нашей свадьбе о том, что я подрезал ей крылья и потушил творческую искру. Как бы мне не хотелось соглашаться с этой стервозной дамой, но приходится всё же отдать ей должное — она оказалась права.
Я своими руками затоптал такое дарование, заточив её в нескончаемый декрет. И то, что я оставил её один на один со всеми домашними проблемами, решив, что для женщин это обычное дело — самостоятельно разбираться с бытовыми вопросами, что они впитывают это с молоком матери, что у них это должно быть в крови — мой самый большой косяк.
Как же я ошибался… наблюдая, как барахтается моя любимая женщина, пытаясь разрулить проблемы, которые должны были решаться совместно, а не ею в одиночку.