Послевкусие: Роман в пяти блюдах

Милети Мередит

Когда я вновь поднимаю глаза, Джейк уже стоит возле кухонного стола и продолжает нарезать лук. Я слушаю, как он насвистывает вальс Мюзетты, и думаю о том, что бы все это значило.

Глава 5

В тот вечер, когда Хлоя засыпает, я достаю все выпуски «Chef's Technique» за последние два года. Удобно устроившись на диване, с бокалом бароло в руке, я просматриваю статьи Артура Коула, пытаясь понять человека, который приводит одиннадцать различных вариантов приготовления салата со шпинатом, причем дотошно, в мельчайших деталях описывает каждый рецепт.

Сама я предпочитаю держать рецепты в уме, хотя и храню дома подшивки «Gourmet», «Bon App'etit», «Saveur»

и, конечно, «Chefs» за последние пять лет. Самые свежие экземпляры лежат у меня на полке в кухне; остальные аккуратно уложены в коробки, на каждой из которых стоят даты и номера журналов. Я не пытаюсь понять, зачем мне все это нужно. Знаю только одно — мне почему-то приятно сознавать, что, если когда-нибудь мне срочно понадобится приготовить бибим-бап («Gourmet» за август 2004 года) для высоких гостей из Кореи, я не ударю лицом в грязь. Но еще я знаю, что не хотела бы стать такой же одержимой, как мистер Коул.

Днем в субботу, пока Хлоя спит, я наконец задумываюсь, что бы такое надеть вечером, и понимаю, что мой гардероб находится в плачевном состоянии. Я не ходила по магазинам уже несколько месяцев, практически с рождения Хлои. Широкие поварские штаны Джейка на резинке и либо поварская туника, либо просторная белая рубашка — вот и все, что я носила во время беременности, остальное же, то есть вечернее платье, шубку и пару вязаных кофточек (ненавижу их!) брала напрокат. Впрочем, походы по магазинам я забросила не из-за беременности. Занимаясь ресторанным бизнесом, очень быстро начинаешь ценить удобство униформы. И скоро это становится образом жизни.

Наконец я выбираю черные «жатые» брюки и черный кашемировый джемпер. Я обдумываю совет Ренаты по поводу распущенных волос, затем прихожу к выводу, что длинные распущенные волосы вряд ли произведут на Артура впечатление. Строгие педанты, как правило, не любят неприбранные волосы. И я просто закручиваю их в узел.

Габриэлла, за которой следуют Майкл и Рената, прибывает ровно в семь вечера, и в тот момент, когда они переступают порог квартиры, Хлоя просыпается и начинает плакать. Она замирает всем телом, намертво вцепляясь в меня. В итоге нам помогает Майкл: он осторожно отцепляет от меня Хлою и передает ее в подставленные руки Габриэллы. Потом все тот же Майкл, с которым я едва успела поздороваться, мягко, но решительно выводит меня за дверь и ведет к лифту. Когда мы уже сидим в такси, он ободряюще трогает меня за плечо.

— Между прочим, она замолчала, не успели мы выйти в коридор. Все младенцы одинаковы — плачут, чтобы помучить родителей.

— Мне так стыдно, что я ее оставила.

— Ты сама виновата, Мира, — говорит Рената. — Нужно было это сделать гораздо раньше. Сейчас она бы уже привыкла оставаться с другими людьми.

— Ха! — произносит Майкл, бросая на меня понимающий взгляд. — Дети к такому не привыкают.

Рената быстро переводит разговор на другую тему, и мы обсуждаем, кто что закажет, и смеемся над тем, что, готовясь к походу в ресторан, ни один из нас за весь день ничего не съел. Я украдкой рассматриваю мужа Ренаты, который оказывается совсем не таким, каким я его себе представляла. Во-первых, он гораздо старше, чем я думала. Где-то пятьдесят с небольшим, лет на десять старше Ренаты. Некрасив, нос крупноват, глаза маловаты, но при этом чудесного голубого цвета, а взгляд спокойный и дружелюбный. Волосы густые и темные, на висках чуть тронутые сединой, маленькая аккуратная бородка, черная с проседью. Со стороны кажется, что он Ренате не пара: у него вид человека скорее домашнего, покладистого и слегка рассеянного; такие, как он, предпочитают фланель и габардин, а не шелк и кашемир. У него в шкафу вполне может отыскаться мягкий спортивный костюм, который он даже время от времени надевает.

Рената уже не раз знакомила меня со своими приятелями мужского пола, все они были значительно моложе ее, красивые, холеные. По

сравнению с ними Майкл, пожалуй, простоват. Но Рената и сама изменилась, стала мягче и как-то спокойнее. Ростом она выше Майкла, он обнимает ее за плечи немного неловко, зато нет-нет да и притянет к себе в порыве чувств. Она хихикает, когда он что-то шепчет ей на ушко, наверное что-то глупое и нежное, потому что Рената на миг превращается в простую девчонку, какой была когда-то. Мне нравится Майкл, и я думаю о том, что Ренате повезло. Не много на свете мужчин, которые способны так рассмешить женщину, а большинство даже не пытается.

«Ле Бернаден» — один из немногих манхэттенских ресторанов, включая «Ла Гренуй», «Времена года» и «Артистическое кафе», которые почти не изменились со дня своего основания. Через несколько месяцев после открытия, состоявшегося в Нью-Йорке в январе тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, журнал «Gourmet» присвоил «Ле Бернадену» и его шеф-поварам (и владельцам) Жильберу и Маги Ле Коз четыре звезды — неслыханное, прямо-таки историческое событие в ресторанном мире. Сейчас, спустя четверть века, этот ресторан стал, образно выражаясь, одной из гранд-дам Нью-Йорка. Если бы «Ле Бернаден» был женщиной — а я считаю, что у большинства ресторанов женская душа, — то это была бы Грейс Келли [15] , красивая, элегантная и загадочная.

15

Грейс Келли(1929–1982) — американская фотомодель и киноактриса.

В баре полно народу, и сначала я не могу разглядеть Артура Коула, которого надеюсь узнать по малюсенькой фотографии, помещенной над его колонкой в «Chef's». Майкл замечает его мгновенно. Артур сидит к нам спиной, о чем-то беседуя с барменом, возможно выпытывает у него наилучший рецепт коктейля «Май-Тай». Когда Майкл хлопает его по плечу, Артур оборачивается и едва заметным движением закрывает свой блокнот.

— Артур, с этого момента забудь о работе, а то от твоего вида у меня портится настроение, — слегка улыбаясь, говорит Майкл и кивает на блокнот, который Артур прячет в нагрудный карман. Они пожимают друг другу руки, и Майкл легонько похлопывает его по плечу. Волосы у Артура длиннее, чем на фотографии в журнале, и он не носит маленьких круглых очков, в которых запечатлен на том фото.

— Вы и есть Мира? — говорит он, протягивая мне руку. — Рад с вами познакомиться.

Он автоматически улыбается, показывая ряд ровных белых зубов. У него идеальная стрижка, и, судя по рукам, он регулярно делает маникюр; я мельком бросаю взгляд на свои руки — грубые, с коротко остриженными ногтями и обветренной кожей, словом, руки рабочей женщины. Но у меня нет выбора, и я протягиваю ему руку.

К нам подходит Рената, которая по дороге к бару встретила своего приятеля и остановилась поболтать, и Майкл завершает церемонию знакомства. Артур подзывает бармена, и мы заказываем напитки. Я выбираю бокал просекко [16] .

16

Prosecco (ит.) — итальянское игристое вино.

— О, просекко, прекрасный выбор! Отрадно видеть, что некогда забытый аперитив вновь занимает свое достойное место, — весело говорит Артур. — Я хочу сказать, за пределами Италии, — добавляет он, слегка поклонившись Ренате. — Вам что-нибудь говорит название этого виноградника? — спрашивает Артур. Вообще-то, говорит, но Артур не дает мне ответить; повернувшись к Майклу и Ренате, он продолжает: — Не возражаете? Может, закажем бутылку на всех? Мира внесла великолепное предложение.