Послевкусие: Роман в пяти блюдах

Милети Мередит

— Принеси мне пару противней и зажги духовку, — приказываю я. — Выброси это, и начинай делать отбивные.

Я смотрю на Бена, который уже раздобыл чистый фартук и сгребает в мусорную корзину испорченный салат и помидоры.

Парень, на поварской рубашке которого вышита эмблема местной кулинарной школы и имя Райан, тут же приступает к делу: быстро разжигает духовку и приносит мне противень с плоскими заготовками для бургеров.

Менее чем через десять минут бургеры вынуты из духовки, к каждому прилагаются кольца репчатого лука — по словам Райана, единственный фирменный гарнир: тонкие колечки, обвалянные в муке и обжаренные до хрустящей корочки.

Этот лук да еще бургеры и замороженные куриные крылышки только и требуют приготовления, остальные блюда — готовые супы в пакетах и салат «Айсберг» в упаковках, ими забит весь холодильник.

Около десяти часов начинают поступать заказы. Люди сидят за столиками и пьют, и к тому времени, когда у них просыпается аппетит, Райан, Бен и я уже работаем более или менее слаженно. Я разделила кухню на части и выделила каждому свое место. Бен находит маленький CD-плеер, и мы готовим бургеры под песню Сантаны «No One to Depend on», при этом Бен то и дело громко подпевает, якобы по-испански.

Когда долго готовишь еду, в твоих движениях появляется некий ритм, даже если ты занят всего лишь бургерами. За это я и люблю кухню. Поскольку мы, повара, всегда находимся в движении, то привыкаем двигаться четко и размеренно, экономя каждое движение. Одной рукой размешивая соус, другой мы переворачиваем сотейник. Каждое движение отточено и выверено, мы точно знаем, сколько должна полежать на гриле булочка, чтобы приобрести правильный золотистый цвет, после чего одним легким движением кисти перекладываем готовый бургер на тарелку. Хотя Бен и утверждал, что умеет готовить, на профессиональной кухне он явно новичок. Двигаясь по кухне, он делает много лишних движений, каждый раз легонько отстраняя меня в сторону, чтобы пройти мимо, мне это мешает, поскольку сбивает с ритма, один раз булочки даже получились не золотистого, а недопустимого коричневого цвета.

Заказы поступают и поступают. Наконец Райан выходит в зал, чтобы вытереть столики и выпить пива. Я тоже прекращаю работать, перевожу дух и только тогда узнаю, что уже два часа ночи и что я совсем забыла о Хлое.

— О господи! Уже почти два часа!

— Не переживай, — говорит Бен, который в это время отдраивает в раковине две сковородки. — Когда я понял, что вечерок предстоит горячий, я позвонил тете Фи и предупредил, что мы задержимся. Она просила передать, что все хорошо и что Хлоя переночует у них. Так что пусть спят, не нужно их будить. К тому же и ты сможешь выспаться. Когда ты последний раз высыпалась? Особенно после такой работенки. Не знаю, как ты, а я еле на ногах стою.

Волосы Бена взъерошены, фартук чем-то перемазан, но в остальном он держится молодцом. Я же, со своей стороны, испытываю неимоверный прилив сил. Наверное, сейчас я могла бы бежать марафонскую дистанцию. Хотя у меня устали и ноги, и спина, я возбуждена, как в те сумасшедшие вечера, что проводила на кухне «Граппы». «Граппа» и Джейк. Тогда мы тоже работали допоздна, наша кухня была гораздо больше, продукты гораздо лучше, а блюда гораздо сложнее, но все равно — ощущения почти не изменились. Мне так их не хватает! Я только сейчас поняла, до какой степени. Я быстро отворачиваюсь, потому что на глаза наворачиваются слезы.

Внезапно Бен оказывается позади меня и ласково поглаживает мне шею.

— Спасибо, Мира, — шепчет он. — Как ты нам помогла.

Не знаю, как это получилось — то ли от прикосновения его рук, то ли от его дыхания, то ли от радости, что я вновь работаю на кухне, — но я оказываюсь в его объятиях, и Бен целует меня, и мне кажется, будто это была

моя инициатива. Он крепко прижимает меня к себе, и я этому рада, потому что внезапно у меня слабеют ноги, и если бы не Бен, я бы упала. Бен гладит меня по спине, затем по голове, вынимает заколку из волос, и они падают мне на спину.

В кухню нарочито шумно входит Райан и громко объявляет, ни к кому не обращаясь, что он, пожалуй, пойдет домой.

Ричард все еще живет у меня, поэтому мы с Беном идем к нему, к тому же до него идти гораздо ближе. Не успев толком раздеться, мы начинаем заниматься любовью, задыхаясь и крепко прижимаясь друг к другу. После этого без сил валимся на диван и засыпаем. Проснувшись на следующее утро, я обнаруживаю, что рядом никого нет. Раннее утро, солнце еще только начинает всходить, и его первые лучи заглядывают в старые окна. Бен накрыл меня одеялом и подсунул под голову подушку. Я чувствую такое облегчение, как физическое, так и сексуальное, что мне хочется повернуться на бок и крепко уснуть. Но я не могу. Скоро проснется Хлоя, и я не хочу, чтобы она меня звала. Я сбрасываю одеяло и начинаю искать на полу свою одежду которую даже не помню, как снимала. Я стараюсь не думать о Ричарде, который тоже скоро проснется и очень удивится, увидев, что меня нет.

— Не вставай, — говорит Бен. Он стоит в дверях с подносом в руках и утренней газетой под мышкой. Не знаю, сколько он простоял вот так, глядя на меня. — Я поднялся час назад и приготовил завтрак. Ты представить себе не можешь, как я волновался, когда готовил еду для шеф-повара.

Внезапно я ужасно смущаюсь, вспомнив, что произошло между нами ночью, и заливаюсь краской. Я хватаю одеяло и быстро натягиваю его на себя.

Бен садится на диван и ставит поднос на кофейный столик. Он не смотрит на меня, а расставляет на подносе серебряную посуду.

— Не хотел тебя будить, — говорит он. — Ты крепко спала. Я встал и решил сам приготовить нам поесть. Я подумал, что ты, наверное, будешь голодна.

Бен наливает в фарфоровую чашку кофе и протягивает мне.

— Спасибо, — хрипло шепчу я и сажусь на диване, прикрываясь одеялом.

— Не надо, — говорит Бен и мягко снимает с меня одеяло. — Вчера ночью я так и не успел… Не успел тебя разглядеть.

Бен протягивает руку и нежно проводит пальцем по моему соску, и я издаю негромкий стон, когда он принимается ласкать мне грудь. Завтрак забыт. На этот раз Бен берет инициативу в свои руки. Он ведет меня в спальню, и мы вновь занимаемся любовью, теперь медленно и осторожно.

— Знаешь, горячая она была бы вкуснее, — позднее говорит он, пробуя яичницу.

Мы лежим на скомканных простынях, а сверху на нас лежат остатки уже остывшего завтрака.

— Подумаешь. Зато тебе отлично удается… — Тут я делаю выразительную паузу и заканчиваю: —…кофе.

— Спасибо. Между прочим, этой ночью ты тоже была великолепна… — говорит Бен, искоса глядя на меня, — …в кухне.

— Один — один, — говорю я и натягиваю на себя одеяло.

— Знаешь, это было так здорово, то, как ты работала. Все казалось так легко. Это туда, это сюда, ты все успевала и нами еще командовала. Ты была очень, очень сексуальна, — говорит Бен, зарываясь лицом мне в шею и целуя меня в ухо.

— Эй, а почему ты не сказал, что брат твоего приятеля держит закусочную? — спрашиваю я.

Бен отодвигается и начинает копаться в куче газет, которые мы разбросали по полу.

— Да я этого парня вообще едва знаю, — говорит он, выуживая из кучи кулинарное приложение, и бросает мне оставшуюся часть газеты.