Послезавтра

Страйбер Уитли

Генерал знал, что автоколонна, покинув Белый дом, за сорок часов прошла ровно триста двадцать пять километров. Он видел, как морские пехотинцы сражаются со снегом, расчищая дорогу перед машинами, как их пот превращается в лед и срывается с кожи, и понимал, что им уже ничего не поможет. Машины застряли в снегу и в этих погодных условиях двигаться больше не смогут, и ничто не предвещало перемен к лучшему.

Протирая очки, генерал увидел впереди знакомую черную машину. Флаги на ее боках замерзли и стояли дыбом, напоминая флюгеры. Генерал распахнул двери усовершенствованного «хаммера» и забрался в живительное тепло салона. Президент в костюме и в красном шелковом галстуке выглядел почти абсурдно. Однако вокруг него царила уважительная

тишина, которая и должна окружать главу государства. Казалось, что этим людям, несмотря ни на что, удается изолировать себя и президента от жгучего ледяного ада, окружавшего их со всех сторон.

К сожалению, это была всего лишь иллюзия.

— Дело плохо, сэр, — произнес Пирс и устроился рядом с президентом. — Снегоуборочная машина накрыта лавиной. Дорога непроходима. Оставаться здесь нельзя, потому что машины тоже вскоре занесет.

— Нам придется идти пешком, — ответил президент.

Он был прав, иного выхода у них не было. Генерал был в растерянности. Как могло первое лицо государства оказаться в такой ситуации? Ни один президент США не оказывался во власти метели, черт ее возьми! Он должен был убедиться в том, что президент понимал всю рискованность ситуации.

— До ближайшего укрытия не меньше нескольких километров.

Президент ненадолго замолчал, а потом хмуро ответил:

— Тогда нам лучше поторопиться.

Над Китаем вставал холодный, тусклый рассвет, и на Америку опустилась тьма. Европа лежала, скованная невероятным холодом ночи. В России и Швеции температура упала до минус восьмидесяти пяти и минус девяноста градусов, смягчаясь в южном направлении до минус семидесяти.

В Париже из-под снега были видны лишь Эйфелева башня да базилика Сакре-Кёр. Железо, из которого была сделана башня, потрескалось от мороза в минус семьдесят градусов. Темные окна базилики напоминали пустые глазницы. Стекло стало настолько хрупким, что достаточно было одного дуновения ветра, чтобы разнести его в прах.

Рядом с Сеной собор Парижской Богоматери напоминал киль перевернутого корабля. На месте осталась лишь одна башня, все остальные были уже повержены.

На севере Шотландии в здании Хедландского центра застыли в хрупком безмолвии три фигуры. Мониторы были безжизненны. Чай в чашке Дениса превратился в кусок льда. Время от времени в здании раздавался треск промерзших балок и креплений, с каждой минутой уступающих навалившемуся на крышу снегу. Пройдет немного времени, и она обрушится.

По неспокойным водам Атлантического океана дрейфовала «Королева Мария II». Управлять кораблем было невозможно, потому что из-за замерзшей гидравлической жидкости оказался неподвижным руль. На корабле еще было электричество, и это делало его единственным освещенным объектом в радиусе полутора километров.

На западный мир пала непроглядная тьма. Так темно не было со времен колонизации Америки и основания Рима. Тут и там можно было видеть слабые костры, большие и маленькие, наскоро разожженные быстро замерзающими людьми.

На снежной равнине стояла палатка, и исходивший из нее свет не был ярок. Внутри, в переносной печке горел огонь, у которого старались согреться Джек и Джейсон. Под ними на глубине чуть менее метра под снегом стоял «линкольн-навигатор» с телами двух взрослых, двух детей, собаки, кошки и двух золотых рыбок, намертво вмерзших в монолит своего аквариума. Джек и Джейсон об этом не знали и поэтому спокойно ждали, пока закипит вода и они наконец смогут немного отогреться. Им казалось, что их одежда больше неспособна защитить их от холода. Джейсон вытащил из рюкзака две кружки, и какое-то время они оба молча смотрели на оставшуюся там третью. Кружка Фрэнка долгие годы сопровождала его в путешествиях и была покрыта боевыми трещинами и царапинами. Как старое проверенное оборудование, она больше всего была дорога ему как память.

Джек молча налил кипятка

в кружки с растворимым супом себе и Джейсону. Парнишка беспокоил Джека, и он не знал, как ему с ним быть. Он не имел права просить его идти с ним дальше, потому что это было равносильно приглашению идти навстречу верной смерти. В то же время Джейсон не сможет вернуться обратно один. Джек понимал, что ему следует вернуться назад и попытаться спасти их жизни, но никак не мог забыть последние слова, сказанные сыну. «Я обещаю!» — отзвук собственного голоса продолжал звучать в его голове. Джейсон тоже знал об этом обещании, но это его не остановило. Понимал ли он, какова может быть цена его решения? А если бы понял, то захотел бы он пойти с ним? Джек разрывался на части между голосом, требовавшим вернуться назад и спасти своего молодого напарника, и памятью об обещании собственному сыну.

Вернувшись к своему супу, Джек при всем своем опыте выживания в экстремально холодном климате был поражен тем, что содержимое его кружки уже остыло.

Из всей группы не спал только Сэм. Он тоже устал, как и все остальные, но кто-то должен был поддерживать огонь в камине. Лора металась во сне. Ее лицо блестело от пота, несмотря на то что в комнате было очень холодно.

Сэм подошел к ней, собираясь разбудить, но потом передумал. Даже сейчас чумазое лицо без следа косметики поражало своей красотой. Он действительно считал ее красивой, но не возводил в ранг божества, понимая, что любовь мешает ему оценивать ее объективно. Они оба были молоды, но Сэм решил, что он должен на ней жениться. То, что с ними произошло, меняло все его взгляды. На прошлой неделе одна мысль о браке в возрасте семнадцати лет показалась бы ему нелепой. Теперь же единственным его желанием было выбраться как можно дальше на юг, найти способ накормить себя и свою семью, которую он должен создать. Он не понимал, откуда взялось это странное желание, но сполна ощущал его силу.

Он вернулся к огню и подбросил в него Торнстейна Веблена и пару томов Налогового кодекса. Угли брызнули искрами, которые тут же поднялись к дымоходу. Судя по всему, ветер так и не прекратился. Буря действительно набрала невероятную силу.

Сэм сидел и думал, почему никто не хотел прислушаться к предупреждениям его отца. Ему казалось, что президент должен получить по заслугам и погибнуть в этом стихийном бедствии. Да, он понимал, что такие мысли не делают ему чести, но из-за него страдают Лора и Джей Ди, да и все остальные люди мира. Как ни старался, Сэм не смог вспомнить ни одного президента США или любого другого главу государства, который бы занимался подготовкой к возможному изменению климата Земли. Он лишь слышал о спорах о реальности глобального потепления. Похоже, теория сама доказала свою состоятельность. Вернее, это сделала природа.

Но почему они не послушали отца?

Глядя на большие двери, ведущие в фойе, он думал о том, увидит ли он, как в них входит его отец. Сэм изо всех сил гнал от себя мысль о том, что этого может не произойти никогда, и старался представить себе, как папа будет выглядеть. Высокий, одетый в толстую куртку с капюшоном, и мех от этого капюшона будет прикрывать знакомое бородатое лицо.

«Отец. Я часть тебя, твой сын. Ты меня не забыл?»

Холодный воздух опустился вниз по трубе, и огонь затрепетал.

«Отец. Ты — часть меня, я твой сын. Ты за меня в ответе».

Мысли Сэма постепенно перетекли к Брайану и его семье. Где они сейчас? Сам Брайан ничего не говорил, но когда Сэм подходил к нему несколько часов назад, то увидел, что его друг тихо плачет. Джудит тоже плакала, но ее слезы не останавливались и после того, как Брайана одолел милостивый сон. Где может быть сейчас Бенджи? Неужели он тоже лежит где-нибудь под слоем снега? Сможет ли Джей Ди когда-нибудь найти своего брата? Скорее всего, нет, и ему так и придется жить в неведении о том, какая судьба постигла его.