Послушаем за Глухого
Шрифт:
– А может, за нас? – Августа осторожно взяла у него из рук бутылку и, подняв ее, торжественно произнесла: – За Берта и Августу! И за... – она задумалась.
– Ну же!
Августа внимательно смотрела ему в глаза, держа бутылку в поднятой руке.
– И за свершение всех желании! – быстро закончила она, затем глотнула из горлышка и передала бутылку Клингу.
Клинг не мог оторвать глаз от ее лица. Глядя Августе прямо в глаза, он сказал:
– За нас! Навсегда!
Немного погодя. Августа поднялась с кровати.
– Уже уходишь? И это после таких прекрасных
– Я всего лишь в ванную, – улыбнулась Августа.
– В таком случае, на обратном пути проверь телефон.
– Зачем?
– Я же полицейский.
– К черту этот телефон!
Все-таки она проверила автоответчик и, вернувшись, сказала, что третий звонок был ему.
– Кто звонил?
– Некто Мейер. Он сказал, что миссис Ангермен готова установить личность преступника.
Клинг постучал в дверь квартиры Майка Ингерсола в десять минут двенадцатого ночи. Он слышал голоса внутри и, наконец, расслышал приближающиеся шаги.
– Кто там? – спросил Ингерсол.
– Это я, Клинг.
– Кто?
– Клинг.
– А, секунду, Берт.
Клинг услышал звуки снимаемой дверной цепочки и отпираемого замка. Ингерсол был в пижаме и тапочках.
– Привет. Как дела? Заходи.
– Извини, я знаю, что уже поздно. Ты, надеюсь, не спал?
– Нет, я смотрел новости по телевизору.
– Ты один?
– Да, – сказал Ингерсол. – Заходи, заходи. Пиво будешь?
– Нет, спасибо, Майк.
– Не будешь возражать, если я выпью?
– Давай.
– Располагайся. Я сейчас вернусь.
Клинг прошел в гостиную и сел в кресло перед телевизором. На секретере он заметил кобуру и револьвер Ингерсола. С экрана телевизора говорили об очередной эпидемии какой-то болезни. На журнальном столике, стоявшем возле кресла, Клинг увидел пепельницу с окурками. На белом фильтре одного из них отчетливо виднелась губная помада. Клинг услышал, как Ингерсол на кухне хлопнул дверцей холодильника. Через минуту он вошел в гостиную, покосился на закрытую дверь спальни и, поднеся бутылку ко рту, отхлебнул хороший глоток пива. Затем Ингерсол вытер губы ладонью и, наконец, спросил:
– Что-нибудь случилось?
– Да, Майк, случилось.
– Еще одно ограбление?
– Нет-нет.
– Тогда что?
– Опознали преступника.
– Да? Прекрасно!
– Смотря, с чьей точки зрения судить, Майк.
– Что ты имеешь в виду?
– Миссис Ангермен позвонила сегодня вечером в участок. Меня не было на месте, но позже мне удалось с ней переговорить, – сказал Клинг и сделал паузу. – Она сказала, что знает, кто преступник. Раньше она как-то не могла сообразить, потому что видела его только в...
– Не надо, Берт, – быстро сказал Ингерсол.
– Потому что видела его только в форме. Но вчера в участке...
– Не надо, Берт.
– Это правда?
Ингерсол молчал.
– Майк, это правда? – настаивал Клинг.
– Правда или нет, во всяком случае, мы ведь можем договориться между собой, – сказал Ингерсол безразличным тоном и пошел к телевизору.
– Только не надо
– Да ты что, Берт? – обиженно спросил Ингерсол.
– Туда, Майк. К стене. Быстро!
– Да ну, брось ты...
– Быстро, я сказал!
– Хорошо, хорошо, успокойся, ради бога, – сказал Ингерсол, становясь лицом к стене.
– Как ты это делал, Майк? Украл набор отмычек в участке?
– Нет.
– Тогда откуда у тебя ключи?
– Ты помнишь то крупное дело в прошлом году, ну, в октябре? Помнишь, нас всех тогда задействовали?
– Да, помню.
– Я работал тогда с технарями, устанавливающими подслушивающие устройства. Мы разъезжали практически по всему городу. Тогда мне и попались эти ключи.
– А чем ты еще занимался, Майк? Или ты только грабил квартиры?
– Кроме этого, ничем, клянусь!
– А может, ты продаешь наркотики школьникам?
– Брось, Берт, за кого ты меня принимаешь?
– Я тебя принимаю за дешевого вора!
– Мне нужны были деньги!
– Всем нужны деньги.
– Тогда назови мне хоть одного полицейского в нашем участке, который не брал бы взяток. Когда это ты стал таким чистюлей?
– Я ни разу в жизни не взял даже цента, Майк.
– А что ты видел в своей жизни? Неужели и впрямь никогда ничего не брал?
– Не надо приравнивать бесплатную чашку кофе, которую я иногда получаю в баре, к преступлению! Боже ты мой1
– Я хочу тебе сказать...
– Да что ты можешь мне сказать, Майк? – с омерзением перебил его Клинг...
В комнате наступила гробовая тишина. Ингерсол пожал плечами.
– Я не хотел вмешивать тебя в это дело, Берт. Зачем, по-твоему, я предложил эти засады? Я просто не хотел, чтобы кто-то подумал, что ты каким-то образом с этим связан. Я...
– Засады, – это дымовая завеса, – спокойно произнес Клинг. – Вот зачем тебе понадобилась рация? Чтобы я подумал, что ты, как и я, сидишь в темноте и ждешь вора в квартире, а ты в это время спокойно потрошил квартиру рядом со мной? А стеклянный котенок? «Наверное, с живыми у него сейчас перебои!» – так ты, кажется, сказал, Майк? Перебои! Задница ты после этого, вот ты кто! Просто ты не мог в этот раз принести живого котенка потому, что даже такой дурак, как я, не смог бы не заметить его в твоем кармане!
– Берт, поверь мне...
– О, я тебе верю, Майк! Но вот лейтенант вряд ли поверит. Особенно, когда услышит историй о Фреде Липтоне.
– Я никак с ним не связан.
– Неужели? Ну, у нас еще будет время все это обсудить, не так ли? Хейз как раз сейчас его берет. Ты ведь через него сбывал краденое? Да или нет, Майк?
– Я же тебе говорю, что я с ним не связан!
– Тогда почему ты так забеспокоился, когда мы вышли на его след? Зачем тогда было давать Ронде Спэар описание внешности всех полицейских нашего участка? А мы-то, наивные, уже начали думать, что она умеет читать чужие мысли, – сказал Клинг и, немного помолчав, добавил: – А ну-ка, выведи ее сюда, Майк. Мы ее тоже прихватим с собой.