Посмертно подсудимый
Шрифт:
Комиссия военнаго суда соображая все вышеизложенное подтвержденное собственным признанием подсудимого Поручика Барона Геккерена находит как его, так и Камергера Пушкина виновными в произведении строжайше запрещеннаго законами поединка а Геккерена и в причинении пистолетных выстрелов Пушкину раны, от коей он умер, приговорила Подсудимаго Поручика Геккерена за таковое преступное действие по силе 139 Артикула воинскаго Сухопутнаго устава и других под выпискою подведенных законов повесить, каковому наказанию подлежал бы и Подсудимый Камергер Пушкин, но как он уже умер, то суждение его за смертию прекратить а подсудимаго Подполковника Данзаса, хотя он и объясняет Комисии что при изъявлении согласия быть посредником при вышеобъясненном произшествии спрашивал секунданта с противной стороны Графа Д. Аршиака не имеет ли средств к примирению ссорящихся миролюбно,
В прочем таковой свой приговор представляет наблагоусмотрение Высшаго Начальства заключен в С. Петербург Февраля «19» дня 1837 г.
Корнет Осоргин.
Корнет Чичерин.
Поручик Анненков.
Поручик Шигорин.
Штабс-Ротмистр Балабин.
Ротмистр Столыпин.
Флигель-Адъютант Полковник Бреверн И.
Аудитор Маслов.
Генерал Аудиториат по разсмотрении военно-суднаго дела, доставленного от Командующаго Отдельным Гвардейским Корпусом, Г. Генерал Адъютанта Бистрома, произведенная по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению при Лейб-Гвардии Конном полку, над поручиком Кавалергардскаго ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА полка Бароном Де-Геккереном и состоящим при С.-Петербургской Инженерной Команде по строительной Морской части Инженер Подполковником Данзасом, сужденными первый за дуэль с Камер-Юнкером Двора ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА Александром Пушкиным, а последний за нахождение при оной секундантом, находит следующее:
Предшествовавшия сей дуэли неудовольствия между камер-юнкером Пушкиным и поручиком Бароном Егором Геккереном, возникли с довольно давняго времени. Поводом к сему, как дело показывает, было легкомысленное поведение Барона Егора Геккерен, который оскорблял жену Пушкина своими преследованиями клонившимися к нарушению семейнаго спокойствия и святости прав супружеских. В Ноябре месяце прошлаго 1836-го неудовольствия сии возросли до того, что Пушкин вызывал Геккерена на дуэль, однако ж после сам же уничтожил свой вызов, узнавши, как видно из письма его к чиновнику французскаго Посольства Виконту Д’Аршиаку, что Геккерен решился жениться на свояченице его Фрелине Гончаровой.
Завсем тем и после женидбы Геккерена на девице Гончаровой, неудовольствия к нему Пушкина не только не погасли, но день от дня усиливались еще более. Письмо Пушкина к отцу Егора Геккерена, Министру Нидерландскаго двора Барону Геккерену, и объяснения его с секундантами пред дуэлью, обнаруживают, что Егор Геккерен и после свадьбы непреставал при всяком случае изъявлять жене Пушкина свою страсть и дерзским обращением с нею в обществах, давать повод к усилению мнения, оскорблявшаго честь, как Пушкина, так и жены его; кроме того присылаемы были к Пушкину безимянныя равно оскорбительный для чести их письма, в присылке коих Пушкин тоже подозревал Геккерена, чего впрочем по следствию и суду неоткрыто.
Напоследок 26 Генваря сего года Пушкин по получении безимянных писем, послал к отцу подсудимаго Геккерена Министру Нидерландского двора, письмо, наполненное поносительными и обидными выражениями. В письме сем Пушкин упоминая о неприличном поведении подсудимаго Геккерена, в отношении жены его Пушкина, писал, что жена его удивленная низостью Геккерена не могла удержаться от смеху, и что досада которую она имела на эту сильную и высокую страсть, погасла в самом холодном презрении и заслуженном отвращении. При чем коснувшись и самаго Министра Геккерена укорял его, что он родительски сводничал своему сыну и руководил его поведением, и внушая
Следствием сего письма был вызов на дуэль, предложенный Пушкину от Геккерена, чрез находившагося при Французском посольстве Викомта Д’Аршиака. По изъявленному Пушкиным на это согласию, избраны секундантами: состороны Егора Геккерена помянутый Д’Аршиак, а состороны Пушкина Инженер Подполковник Данзас.
По предварительному условию дуэль назначена была на другой день; 27 Генваря в 4 часа пополудни, в роще по Выборгскому тракту закомендантскою дачей. Между секундантами положено было стреляться соперникам на пистолетах в разстоянии 20-ти шагов, так чтобы каждый имел право подойти к барьеру на 5 шагов и стрелять в соперника не ожидая очереди. Поприбытии на место, секунданты зарядив по паре пистолетов, отдали по одному из них противникам, которые посделанному знаку тотчас начали сходиться. Первый выстрелил Геккерен и ранил Пушкина в правый бок. Пушкин упал на месте, несмотря на то, приподнявшись с земли и переменив пистолет, который засорился снегом, другим, в свою очередь, то же произвел выстрел и ранил Геккерена в руку, но неопасно. На сем кончился поединок. Пушкин от полученной им раны умер.
Подсудимыя Поручик Геккерен и Подполковник Данзас, сознаваясь первый в произведении с Пушкиным дуэли, а последний в том, что находился при оной со стороны Пушкина секундантом, в оправдание свое приносят:
1-й Поручик Геккерен, что в Ноябре месяце 1836 года, он вызван был Пушкиным на дуэль, без всякой другой причины кроме той, что он Геккерен до женидьбы своей довольно часто посылая к жене Пушкиной книги и театральный билеты прилагал к ним короткия записки, в числе коих находились некоторый с такими выражениями, кои могли возбудить щекотливость Пушкина как мужа, и дали повод упомянуть об них в письме к Нидерландскому Министру от 26 Генваря. После же сего вызова, который сам Пушкин увидя ошибку свою, уничтожил, он Геккерен никаких сношений с ним и женою его, кроме обыкновенных вежливостей при встрече в обществах, неимел; безимянных писем непосылал и никаких слухов до чести жены Пушкина касающихся не распространял.
и 2-й Подполковник Данзас, что он о всем происходившем у Пушкина с Геккеренами до 27 Генваря, совершенно ни чего не знал, а сего числа встретясь с Пушкиным на дороге, был приглашен им съездить к Викомту д’Аршиаку для бытности свидетелем при имевшемся быть у них разговоре, на что он Данзас непредугадывая ни каких важных последствий, и согласился, и уже в бытность у д’Аршиака, после объяснения с ним Пушкина, узнал, что у них дело шло о дуэли и что Пушкин поручает ему Данзасу, как Секунданту с своей стороны, переговорить с д’Аршиаком, который в тоже время обратился к нему Данзасу с вопросом о согласии его на это. После такого неожиданнаго состороны Пушкина предложения, сделаннаго при Секунданте с противной стороны, он Данзас немог уже отказаться от участия в том, тем более, что Пушкин с детства был его товарищем и другом, при том он Данзас нетерял еще тогда надежды примирить соперников, в чем к сожалению неуспел.
В доказательство же того, что он Данзас до встречи 27 числа с Пушкиным ни очем незнал, ссылается на письмо Пушкина к Д’Аршиаку, из котораго ясно видно, что Пушкин утром того дня – неимел еще Секунданта, а сверх того после дуэли Викомт Д’Аршиак сказывал ему Данзасу, что Пушкин на кануне этаго несчастнаго дня, на бале у Графини Разумовской, предлагал быть с его стороны Секундантом находящемуся при Английском посольстве Г. Мегенсу, но сей от того отказался.
Из письма Пушкина к Д’Аршиаку и записок сего последняго к Пушкину действительно видно, что Пушкин 27 числа по утру неимел еще с своей стороны Секунданта и предоставлял противнику своему избрать для сего кого он хочет обещая заранее его принять, на что одна-кож Секундант противника не согласился. – Обстоятельство же относительно приглашения Мегенса, по делу не открыто, ибо ни Мегенс, ни Д’Аршиак отом неспрошены, и последний, как видно, вскоре после дуэли отправился за границу.