Посмертно подсудимый

Наумов Анатолий Валентинович

Известно, что Пушкин был близок к декабристам, в числе которых были и его друзья-лицеисты Пущин и Кюхельбекер. Он переписывался с Рылеевым и А. Бестужевым, встречался с Пестелем, спорил с М. Орловым. Вряд ли в беседах с этими и другими декабристами не задевались темы законности и правосудия. Содержание этих бесед проглядывает, например, и через уцелевшие строки сожженной им десятой главы «Евгения Онегина». Характерно в этом отношении и письмо Пушкина к Н. С. Алексееву, датированное 1 декабря 1826 г. Адресат этого письма – один из друзей поэта по кишиневской ссылке (кому Пушкин посвятил ряд стихотворений), служивший при генерале Инзове. Письмо заканчивается четверостишием:

Прощай, отшельник бессарабский,Лукавый друг души моей, —Порадуй же меня не сказочкой арабской,Но русской правдою твоей. (10, 220)

В советском

литературоведении по поводу этой «русской правды» было выдвинуто заслуживающее внимания предположение, что это был скрытый намек Пушкина на «Русскую Правду» Пестеля. Такая догадка тем более правдоподобна, что перед указанным четверостишием поэт пишет: «Липранди обнимаю дружески, жалею, что в разные времена съездили мы на счет казенный и не столкнулись где-нибудь». Алексееву конечно же было понятно, что И. П. Липранди, привлеченный по делу декабристов, был отправлен из Кишинева в Петербург с фельдъегерем в начале 1826 года, а Пушкин, как известно, также с фельдъегерем осенью того же года был отправлен из Михайловского в Москву к Николаю I. В этом контексте и противопоставление «сказочки арабской» «русской правде» приобретет специфический смысл.

Привлекали внимание поэта и проблемы авторского права («План статьи о правах писателя», «Об издании газеты»). Если бы, например, мы не знали о том, что письмо Пушкина от 16 декабря 1836 года написано действительно самим поэтом, то вполне можно было бы предположить, что оно писалось юристом, притом цивилистом, – настолько юридически профессиональны его суждения о российских законах по авторскому праву.

В своем кратком обзоре отражения идей законности и правосудия в творчестве поэта, мы не можем пройти мимо, казалось бы, специфически современного вопроса – об ответственности военных преступников. Пусть читателя не удивляет, что, хотя этот вопрос нашел свое правовое разрешение лишь в 40-х годах XX века, мысль о наказании военных преступников волновала Пушкина более чем за сто лет до этого. В его бумагах, обнаруженных после смерти, среди других заметок были «Заметки по поводу „Проекта вечного Мира“ Сен-Пьера». В них Пушкин пишет: «Не может быть, чтобы людям со временем не стала ясна смешная жестокость войны, так же, как им стало ясно рабство, королевская власть и т. п…Что же касается великих страстей и великих воинских талантов, для этого остается гильотина, ибо общество вовсе не склонно любоваться великими замыслами победоносного генерала: у людей довольно других забот». [340] Нетрудно заметить, что слова «великие воинские таланты» и «великие замыслы победоносного генерала» употреблены поэтом в откровенно иронически-издевательском смысле. Сегодня мы говорим об этих генералах проще – «ястребы». Как современно эти строки великого поэта звучат именно сегодня, когда проблема мира превратилась в главную проблему современности, в проблему существования человечества и цивилизации. Как современны эти идеи сейчас, когда прогрессивное человечество отметило 56-ю годовщину Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками. Слова Пушкина о гильотине над «победоносными генералами» служат нестареющим предупреждением для тех, кто и сейчас намерен решать любые споры между государствами военным путем.

340

Пушкин А. С. Собр. соч. В десяти томах. Т. 6. С. 227.

* * *

Завершая рассмотрение вопроса о месте «юридической» проблематики в творчестве поэта, нельзя не отметить и достаточно весомую «площадь», занимаемую этой проблематикой. Исключим здесь его художественную прозу, публицистические произведения, дневники и эпистолярное наследие и оставим лишь поэзию. Так вот своеобразный юридический «словарь» этого основного жанра творческого наследия поэта насчитывает (по нашему подсчету) более пятидесяти юридических терминов и понятий. Приведем их перечень (в порядке частоты их использования):

закон – 65; казнь (смертная) – 64; убийство (убийца, убивать) – 46; суд (судья, осуждать) – 43; вина (виновный, невиновный) – 36; клевета (клеветник, клеветать и др. варианты) – 25; тюрьма – 24; вор (украсть) – 21; преступление (преступник, преступный) – 20; право (права) – 20; приговор – 18; палач (кат) – 14; повесить – 8; плаха – 7; наказание – 7; разбой – 7; наследство – 6; власть – 5; договор – 3; ссылка – 3; оскорбление – 3; грабеж – 3; правительство – 2; донос – 2; указ (правительственный) – 2; взятка – 2; завещание – 2; следствие – 2; Немезида – 2; оправдание – 1; узник – 1; заключенный – 1; мятеж – 1; каторга – 1; гильотина – 1; юрист – 1; дыба – 1; государство – 1; ложные показания – 1; пытка – 1; управление – 1; шайка – 1; заседатель – 1; донос – 1; свидетель – 1; обыск – 1; долг (имущественный) – 1; покушение (на преступление) – 1.

При этом сделаем оговорку насчет того, что некоторые юридические термины (суд – судить, вина – виновен и др.) и в быту и в литературе употребляются вовсе не в правовом смысле, а в чисто этическом. Разумеется, что при своем подсчете мы не учитывали случаи такого, не юридического характера, их употребления. Таким образом, 51 юридический термин был использован в общей сложности 417 раз. Много это или мало? Для ответа на этот

вопрос нужно провести сравнение с другими поэтами. Разумеется, что полностью корректным оно не получится. И все же попытаемся это сделать, учитывая л эпоху и масштаб (конечно же весьма приблизительный) дарования сравниваемых поэтов. С учетом значительных оговорок напрашивается сравнение с Лермонтовым. Не соразмерно, к сожалению, количество опубликованных авторами поэтических произведений (что вполне объяснимо разницей отпущенной им судьбой продолжительности их жизни). Однако и это препятствие более или менее преодолимо. Для этого следует провести сравнение только по их поэмам (исключив у Пушкина «Евгений Онегин» и оставив у него, кроме поэм, сказки и «Маленькие трагедии»). И в этом случае количество сравниваемого поэтического материала вполне сопоставимо.

У Пушкина без учета его стихотворений и «Онегина» количество юридических терминов и понятий практически не уменьшилось, но частота их употребления несколько (а можно сказать и значительно) сократилась – вместо упоминавшихся 417 случаев – 290. Но и в этом случае данный показатель остается несоразмерным с лермонтовским. «Юриспруденция» его поэзии насчитывает 19 (против пушкинских 51) терминов, употребляемых 124 раза. Вот они: суд (судить и др. варианты) – 21; вина (с вариантами) – 16; убийца (убить) – 16; закон – 14; преступление (преступник) – 10; наказание – 10; казнь – 9; клевета – 6; палач – 4; разбой (разбойник) – 3; оскорбленье (оскорбить) – 2; тюрьма – 2; право – 1; пытка – 1; эшафот – 1; гильотина – 1; вор – 1.

Дополнительный анализ лермонтовских стихотворений мало что добавляет в этом отношении. В них можно отыскать следующие термины:

клевета – 8; преступленье (преступник, преступный) – 6; приговор – 4; суд (осужденный) – 4; виновен (виноват) – 3; убит – 3; вор – 1; плаха – 1; закон – 1; обвинение – 1; палач – 1; казнь – 1; тюрьма – 1.

К употребляемым в поэмах добавляется только три термина (обвинение, приговор и палач), употребляемых 35 раз. И в целом, таким образом, в поэзии Лермонтова можно насчитать примерно 22 юридических понятия, употребляемых примерно 177 раз.

Думается, что вывод напрашивается сам собой. «Юридическая» проблематика в поэзии Пушкина занимала не совсем обычное для этого литературного жанра место (необычно высокое). Ну а причина, нам кажется, была нами уже объяснена (и образование, [341] и окружение и главное, – устойчивый теоретический и практический интерес к государственно-правовым вопросам жизни общества).

Такой вывод (о значительном месте «юридической» проблематики в творчестве Пушкина) требует дополнительного сравнения, в особенности, с поэтами других эпох. Попробуем проанализировать на этот счет поэзию Б. Л. Пастернака. Юридический «словарь» его поэтических произведений выглядит следующим образом:

341

В 1988 г. из редакции журнала «Правоведение» автор получил рецензию (отрицательную) на свою статью, посвященную юридическому аспекту лицейского образования Пушкина, в которой указывалось: «Натяжкой является попытка увязать образование Пушкина с идеями законности и правосудия, преступления и наказания в его бессмертных произведениях. Эти идеи и темы пронизывают художественную литературу вообще. Гоголь, как известно, кончал не лицей, а провинциальную гимназию». Имя Гоголя, прозвучало в рецензии, как нельзя кстати. Он, также как и Пушкин в молодости, изучал право. Он закончил Нежинскую гимназию высших наук, задача которой состояла в «приготовлении юношества на службу государства». В соответствии с уставом гимназия занимала «среднее место между университетами и низшими училищами», а фактически приближалась к первым. Наряду с общественными и естественными дисциплинами в гимназии преподавались юридические науки, в которых будущий великий писатель проявил большие (гораздо большие, чем Пушкин) успехи. В аттестате об окончании курса гимназии сказано, что он «окончил в оной полный курс учения в июне месяце 1828 г. с очень хорошими «успехами в науках, в том числе в правах римском, в российском гражданском и уголовном». Курс уголовного права в то время охватывал и уголовное судопроизводство, к различным вопросам которого писатель так часто обращался в своем творчестве. О том, что Нежинская гимназия по содержанию и направленности обучения приближалась к юридическим учебным заведениям, свидетельствовали и такие факты: некоторые соученики Гоголя впоследствии стали видными правоведами. Это, например, известный ученый-юрист П. Редкин (см. А. Алексеев, А. Наумов. «Неправосудие, величайшее в свете несчастие…» (право в творчестве Н. В. Гоголя) // Социалистическая законность. 1981, № 10, с. 57).

тюрьма (тюремщик), острог, – 6; арест (арестант) – 6; суд (судья, судить, осужденный) – 5; казнь (казнить) – 5; убийство (убивать) – 4; вор (конокрад) – 4; мятеж (мятежник) – 4; стража, под стражей (находиться) – 3; эшафот – 3; каторга (каторжник) – 3; конвой (конвоир) – 3; закон – 3; наказание (репрессия) – 2; приговор – 2; преступленье – 2; клевета – 2; бунт (бунтовщик) – 2; разбой (разбойник) – 2; ссылка – 1; фальшивомонетчик – 1; амнистия – 1; шайка (воровская) – 1; дознание – 1; мораторий – 1; государство – 1; обвинительный акт – 1; гауптвахта – 1; плаха – 1; террор – 1; допрос – 1.