Посмотри, на кого ты похожа
Шрифт:
Съела торт. Решила вместо торта подмести девочкам пол в прихожей и в коридоре.
Я подметала пол вместе с Саввой Игнатьичем, примостившимся на венике, а по коридору навстречу нам торопился Гантенбайн. Совсем забыла сдать его в зоомагазин, и вот теперь он остался с нами навсегда…
В пять минут седьмого позвонила Алёна, у неё неприятности.
Сегодня утром она напрямую сказала Никите, что он проявляет к ней мало сексуальной любви и халтурит по субботам, а ведь они твёрдо договаривались насчёт суббот. Столкнула его с кровати – просто не рассчитала силу. Никита
Алёна сказала, что настроение у неё хоть в гроб ложись, совершенно не может никого видеть и скоро придёт, уже натягивает новые джинсы «Calvin Klein».
В двадцать минут седьмого позвонила Ольга. Она была в крайнем раздражении – Вася опять опозорился (все ещё период Лежачего, Вася на плохом счету). Он сказал, что не видит никакой разницы между аксельбантом и аквамарином: и то, и другое звучит как название кошачьего корма.
– Скажи мне как психолог – он идиот? Каждый знает, что кошачий корм – это «Вискас»!
– Идиот в переносном смысле или в физиологическом? – уточнила я. – Какая у него форма головы, гидроцефалическая или треугольная?
– Форма головы у него как у идиота, точно тебе говорю.
Ольга сказала, что из-за аксельбанта и аквамарина окончательно склоняется в пользу Димочки и почти что рассталась с Васей; правда, сам Вася этого не заметил.
Убеждала Ольгу, что Вася не обязан все знать. Мои студенты, например, не знали слов «маргинал», «апартеид» и «десерт». Или я – прошлой зимой ужасно удивилась при виде текущей из батареи воды, но откуда я могла знать, что там, внутри батареи, вода?! А Вася наверняка знает, где у него что течёт.
– А ты, ты сама хороша! – радостно закричала я. Всем известно, что я за мир, за простые жизненные ценности и за Васю. – Кто на прошлой неделе опозорился в ресторане!
В прошлую среду Ольга была в каком-то дорогом баре вместе со знаменитыми киноперсонами, не помню с кем (никогда не понимала, почему я должна интересоваться чужими людьми, которые совсем не интересуются мной). И одна киноперсона потребовала у официанта сомелье.
– У нас нет сомелье, – сказал официант. – Извините.
– Как это нет сомелье, так не бывает! – рассердилась персона. – Я немедленно желаю сомелье!
– Сказал же, нет у нас сомелье!
Так персона с официантом пререкались и пререкались, а Ольга, как девушка незлобивая (если не касается Васи), примирительно сказала официанту:
– Ну дайте вы ему это сомелье, из соседнего ресторана принесите, если у вас нет… Не видите, человеку хочется только сомелье, и всё!
Когда тебе очень плохо, хочется сделать другому больно, поэтому я безжалостно продолжала:
– Кто не знал, что сомелье вовсе не вино, а главный по винам? А?! А говоришь, Вася – идиот…
Ольга быстренько свернула разговор, сказав, что ей надо срочно дописать материал и выходить ко мне. Чистое вранье, просто ей стало неловко за то, что она не помнит форму Васиной головы.
После разговоров с девочками кто-то злобный во мне прямо-таки встрепенулся – не у меня одной все плохо, у других
В семь часов Мура убежала в кино, а ко мне пришли Алёна, Ольга и Ирка-хомяк. Алёна принесла много вкусной еды (салат оливье, авокадо с креветками, медовый торт от «Денисова и Николаева»), Ольга кассету «Москва слезам не верит», а Ирка-хомяк – крем для морщин. Ещё Ирка сказала, что раз у меня такая драма, она мне уступает беговую дорожку навсегда.
Девочки расспрашивали, как мы расстались, что сказал Роман, а что я, а что он, а что я.
Всем (кроме, конечно, Женьки) собираюсь преподнести все так, как будто я первая его бросила. И Денису с Аллой тоже небрежно скажу: «Бросила я своего Романа». Они спросят, почему, а я так – а-а, надоел!
Понимаю, что врать глупо, хотя никто же не узнает… Но самое сильное чувство, которое я сейчас испытываю, это стыд. Жутко стыдно – я всем наговорила, какая у нас неземная любовь, а вышла самая обыкновенная пошлость, и я вышла дура!
Решила, не признаюсь ни за что. Скажу всем, что слишком все сложно, и я сама не хочу…
Соврать не вышло, потому что девочки очень на меня наседали, а я не придумала, почему это я сама не хочу. Пришлось сначала сказать полуправду, что немножко я его бросила, немножко он меня, но он меня больше. Потом пришлось сказать правду. Все меня любили, кормили тортом и говорили:
– Роман ещё пожалеет…
– Он уже жалеет…
Было приятно.
Около десяти за Иркой зашёл Пётр Иваныч, и мою драму тут же заслонил новый поворот в деле опального олигарха. Пётр Иваныч – представитель крупного капитала (у него сеть магазинов «Ортопедические стельки», пока небольшая, из одного магазина в Свечном переулке. Но Пётр Иваныч очень серьезно продвигает свой продукт на рынок,! и даже заставил меня сделать ему историческую справку про стельки – «Ортопедические стельки – мифы и реальность»), так вот – Пётр Иваныч смотрел на дело мрачно и сказал нам с Иркой: «Ну и что, вас этому в школе научили – подавлять крупный бизнес?» Я ответила, нет, ничему такому не учили, только химии углубленно, а остальные предметы как у всех… но Пётр Иваныч все равно сердился, а Ирка сидела и боялась, что это повлияет на её семейную жизнь.
Ирка не хотела уходить, упиралась и жалобно оглядывалась, точь-в-точь как Савва Игнатьич, когда его тащат за шиворот, но Пётр Иваныч очень решительно повёл её домой – ругать за то, что она училась в неправильной школе.
После Иркиного ухода Алёна с Ольгой окончательно забыли, зачем собрались, и принялись обсуждать новую телеверсию «Саги о Форсайтах».
– Я люблю Сомса! Как я люблю Сомса! – закричала Ольга. – Он именно такой мужчина, за которого я должна была выйти замуж! И заметьте, в финансовом плане он тоже состоялся, не то что Вася, и тем более Димочка…