Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума
Шрифт:
Он сумел бы убежать. У налетчиков было много другой работы. Оторопевшие в первые секунды, негры вдруг решились на отпор. В нападавших полетели бутылки, кирпичи, сварочные электроды — страшное оружие, если им владеешь. Кто-то явно владел, потому что уже двое налетчиков лежали неподвижно, а еще один полз на трех точках, обхватив рукой торчащий из груди железный оконечник. Но у Джеймса вдруг подогнулась нога, и он упал на ржавое железо. Попытался вскочить — нога в колене изогнулась под необычным углом и отказалась держать тело. Тогда он пополз, уже понимая, что
— Это тот самый, — сказал один из перевернутых. — Которого не успели состряпать. Я кишкой чуял, что он нам все равно попадется.
— Как ты его узнал? — удивился второй.
— По запаху.
— И куда теперь?
— Да никуда. Зачем он нужен?
Даже перевернутые, лица их никак не могли быть людскими. Слишком светлые глаза и длинные собачьи зубы.
И Джеймс с ужасом понял, что означала пещера, близость которой он чувствовал все это время.
Пасть. Пасть зверя…
Белый «Линкольн» уже ждал, а Ираида еще не решила, как будет выглядеть. Эпатировать малопочтенную публику не хотелось, а приобрести что-то по-настоящему дорогое и элегантное она просто не успела. Не дошли руки. И, плюнув на условности, она надела просторную белую блузку и черные шелковые брюки с высокой талией.
Мужчины между тем тихо препирались. Приглашение было на двоих, и место спутника Ираиды не оспаривалось — но Коломиец, дед и барон настаивали на том, что нужно организовать сопровождение; Крис считал, что с похищением кадуцея существовавшая угроза отдалилась, а новая еще не сформировалась; Альберт вообще был уверен лишь в том, что угадать следующий ход противника нельзя, а потому нельзя и дробить силы…
— Ладно, — сказал наконец Крис. — Отправим еще одну машину: поедут Женя и те, кого он возьмет. Проводить до шлагбаума или что у них там, дождаться… ну, понятно. А мы тут пока поколдуем… Хасановна, будьте добры, скажите этому посольскому шоферу, что следом за ним поедет «Волга» с охраной — пусть не пугается и не лихачит зря.
Около «Линкольна» стоял высокий молодой человек в строгом костюме и поглядывал на часы.
— Как вы, русские, любите опаздывать, — сказал он и очень формально улыбнулся.
— Я немка, — сказала Хасановна. — Но я тоже люблю злить напыщенных пижонов. Дело вот в чем… — и она объяснила про охрану.
Молодой человек явно встревожился, хотя постарался не подать виду.
— Это совершенно излишне, — сказал он. — Абсолютно. Или вы считаете, что ваша охрана может быть лучше морской пехоты Соединенных Штатов?
Тут взгляд его скользнул куда-то мимо Хасановны и напряженно запульсировал. Хасановна оглянулась. Из двери вышел Коломиец и направился во двор, где стояла его «Волга».
Хасановна одарила молодого человека своей лучшей улыбкой и повернулась, чтобы идти обратно. Краем глаза она заметила четверку милиционеров, появившуюся на углу. Они шли совершенно
— Вот таким доверена безопасность честных граждан… — пробурчала она себе под нос.
Навстречу ей вышла сияющая Ираида под руку с Иваном. Иван все еще был бледный и двигался скованно, но вряд ли замечал это сам.
Ситяев, Агафонкин, Кирдяшкин и Викулов направлялись в сторону Сухаревской в поисках торта, поскольку на Цветном бульваре, где они поднялись на поверхность, счастье им не улыбнулось. А торт, хороший торт, нужен был просто позарез: Кирдяшкин познакомился с образованной девушкой и был приглашен на день рождения! Всю последнюю неделю Ситяев наводил глянец на подчиненного — и вот сегодня, приняв последний экзамен, наконец почти одобрил то, что получилось. Во всяком случае, удовлетворение мастера читалось на его веснушчатом плоском лице…
Они топали по Трубной, когда в одном из переулков Агафонкин заметил роскошный белый лимузин с полосатым флажком на капоте.
— О! — сказал он. — Серега, глянь — бандиты, а под американским флагом.
— Ясен пень, — хмыкнул Ситяев. — Да только посольские тоже на таких шлангах катаются. Не одни бандиты. Потому и флажок повесили, чтобы отличали.
— Пошли поглядим, — сказал Кирдяшкин. — Все равно же нам в ту сторону.
И они пошли глядеть.
ГЛАВА 25
Помещение, куда их притолкали взашей, напоминало большую кочегарку, наспех оборудованную под контору. Тут заправляла непонятных лет женщина, похожая на сталевара в дешевом театральном парике с узлом на затылке.
Минут двадцать Марков и оба Терешкова стояли возле тяжелой печной заслонки под серьезной охраной, пока женщина вела какие-то разговоры по телефону, потом рылась в бумагах, потом что-то писала в толстой черной книге. Наконец она махнула рукой:
— Подведите! — и, когда подвели: — Кто такие?
— Это… — розовомордый шагнул вперед, но она остановила его жестом:
— Я знаю, что ты знаешь. Пусть сами назовутся.
— Я Марков, — сказал Марков. — А это Терешковы.
— Оба?
— Ну… оба.
— Понятно… А где второй Марков?
Терешков-старый поднял руку — охрана рефлекторно дернулась — и почесал ухо.
— Я не видел его уже месяца четыре, — сказал он осторожно. — Или по крайней мере три. Да, скорее три. А что?
— Эти бомбы — его рук дело?
— А чьих же еще? Его, ясно. Кто еще мог так облажаться?
Марков посмотрел на него свирепо и получил в ответ совершенно безмятежный взгляд.
— Зачем? — спросила женщина пристально. — Зачем вы это делаете?
— Смешной вопрос, — сказал Терешков. — Я — вам — должен объяснять, почему мы хотим помешать самой грандиозной краже в истории? Когда у страны украдены последние надежды, когда у всего человечества почти украдено будущее… я это должен объяснять, да? Ну, если такое нужно объяснять, то можно не стараться — бесполезно…