Пособие для начинающей ведьмы

Шумская Елизавета

– И не лопухи вовсе, – обиделся эльф. – Очень даже милые ушки.

– Ага, и самомнение у вас милое.

– Это не самомнение. Это факт. Наш язык красивее.

Травница покачала головой. Что-то неуловимо расстроило ее.

Т’ьелх немного помялся, потом продолжил прерванный неожиданным спором разговор:

– Значит, доберемся до Хмурого Леса. Потом снова на корабль и морем до Каменного острова.

Ведунья согласно кивнула. Вот и подтверждение ее мыслям. На Каменном острове, вернее, на нем и нескольких островах помельче стоит Каменный город – Стонхэрм. А там, на острове Союза Всех Стихий

находится одна из самых известных магических академий.

Говорят, нельзя думать о грустном. Мысли рождают события. Однако с помощью мыслей их нельзя предотвратить, только настроение себе испортишь. Только когда грустно… попробуй об этом не думай!

Незаметно день уступил время сладкой летней ночи. Ива посмотрела на прекрасное звездно-бархатное небо. Между ним и ею качались на слабом ветру длинные ивовые ветви. Они спускались русыми косами до самой воды. И девушке казалось, что они плачут и грустят вместе с ней. Говорят, именем ивы нельзя называть детей, не то им на роду выткут Пряхи Судьбы вечные слезы. Неправда, подумала знахарка, ивы просто плачут за нас, чтобы не коснулись нас беды и минули печали. Травнице хотелось отвернуться, но слезы все равно стояли в глазах. В темноте этого чудесного тепло-нежного вечера она и ива грустили о том, что вскоре произойдет.

На следующий день эльф со знахаркой добрались до небольшого торгового городка. Оттуда Т’ьелх послал весточку своей команде с голубиной почтой. Корабль должен был прийти в Трим на день раньше, чем путники.

Ива никогда ранее не видела море. Поэтому Т’ьелх повез ее сначала в небольшую бухточку с пустынным песчаным пляжем.

Знахарка наблюдала, как приближается это неизвестное море по все усиливающемуся блеску в прекрасных темных глазах ее спутника. Они зажглись каким-то новым неизвестным огнем, а на губах появилась какая-то шальная улыбка. Он все чаще мыслями улетал куда-то далеко. Хотя почему далеко? Вон уже показались серые скалы выше облаков.

«Прекрати, – одернула себя Ива. – Радуйся, что он любит что-то, кроме тебя. И это не другая женщина. Только тот, кто занимается любимым делом, умеет жить полноценной интересной жизнью, способен любить женщину, не превращая это прекрасное чувство из радости в зависимость».

И вот… дорога пошла вниз. Эльф уже улыбался не переставая. Скалы, поросшие различными хвойными деревьями, отступили, и Ивиному взору предстало… оно, море – бесконечная гладь синего цвета, на стыке с горизонтом сияющее на равных с солнцем.

В лицо ветер швырнул странный горьковатый аромат незнакомых трав, водорослей, зноя, пропитанного запахом хвои, и чего-то еще. Ива вдохнула поглубже. Неизвестный воздух заполонил легкие. И девушке показалось, что в этот миг мир словно раздвинул свои границы и стал еще необъятнее. Улыбка сама прыгнула на ее губы. Радость нахлынула на знахарку, как всегда в подобных случаях ей захотелось смеяться. Эльф все прочитал в сияющих карих глазах и, не в силах удержаться, припал к ее сладким устам. Этот поцелуй они запомнили навсегда.

Но вволю поплескаться в новооткрытом чуде Т’ьелх ей не дал: его сжигало нетерпение…

Вечером этого же дня они въехали в портовый городок Трим. С точки зрения бывалого моряка ничего особо привлекательного в нем не было: те же кривые улочки,

те же полупьяные таверны, длинные доки, бесконечное количество складов, шныряющие везде подозрительные личности и духарной рыбный рынок. Но девушка крутилась во все стороны, с головой выдавая, что она здесь впервые. И если бы не едущий рядом темный эльф, при взгляде на которого у всех без исключения мошенников переставали чесаться руки, далеко бы ей, как говорится, «при своих» не уехать.

Каким-то непостижимым чутьем Т’ьелх нашел корчму, где заседала большая часть его команды. Разношерстная полупьяная компания мигом выстроилась по струнке после капитанского рыка: «Опять напились, бездельники!» «Бездельники» мигом повскакивали с мест, а кто-то даже успел проблеять: «Никак нет, кэп!», прежде чем сообразил, что, собственно, почему нет. Более полуминуты эльф все равно не смог выдержать соответствующей рыку мины, и его губы расползлись в улыбке. В следующий миг раздался содрогнувший таверну ржач, и начались отчаянные хлопки по спинам, сложные рукопожатия, полуобъятия и радостные вопли.

Зрелище Иву позабавило. Она рассматривала соратников возлюбленного и удивлялась. Больше всего ее поразил рыжеволосый кентавр. Причем лошадиная его часть была карей, а вот роскошная шевелюра абсолютно рыжей. Знахарка заметила, что он был подкован. Причем подковы являли собой просто-таки чудо кузнечного искусства – с разных сторон к ним были припаяны нешуточные стальные шипы. «Интересно для чего?» – подумала девушка. Потом она красочно представила, как таким копытом засвечивают кому-нибудь в лоб (особенно двумя задними), и содрогнулась. «Но все равно странно, неужели ему удобно скакать по кораблю?.. Хотя вон какие ручищи! Хм… Какая, собственно, разницы – сапоги или подковы? А вот прыгнет такой красавчик на палубу корабля во время абордажа… Наверняка же пара десятков локтей ему не проблема… Представляю себе картинку: такая туша, в руках сабли, да еще и лягается всеми четырьмя копытами!»

Дальше травница начала рассматривать презабавного типа с явной примесью гоблинской и тролльей крови. Ростом он не вышел. Коренастый, словно весь свитый из жил. А рожа! С такой действительно только в пираты и идти. На ней же аршинными буквами написано «Проходимец!». Сама Ива обошла бы такого третьей дорогой. Но чутье ведуньи, неожиданно проснувшись, шепнуло: этот тип, похоже, что верный цепной пес – морда ужасная, но преданнее друга не сыщешь.

Также знахарке понравился высоченный блондин. Чистокровный человек, он обладал поистине очаровательной улыбкой, диковато смотревшейся на загорелом обветренном лице. Светлый чубчик падал поверх повязки на лбу, явно служившей для его удерживания, но никак не справлявшейся с этой задачей.

Рядом с ним подпрыгивал (из-за маленького – чуть выше Ивы – роста) тоненький человечек, слишком гибкий для своей расы. На его широком красном поясе висели два тонких меча (позже она узнала, что они называются шпаги). В одном его ухе красовались две золотые сережки, в другом – три. А запястья почти тонули в браслетах, тоже преимущественно из этого благородного металла.

Привлекал внимание также огромный (особенно вширь) товарищ в полосатой матроске. Он говорил громче всех и хохотал поистине громоподобно. «Кок», – тут же почему-то подумала Ива.