Пособие по выживанию

Ткаченко Наталья

— Что я такого сказала? — немного обиженно поинтересовалась я.

— Ничего, прости нам этот смех, — извинился Амир. — Просто не далее, как два месяца назад Сеги удалось вывести… да, зелёных лошадей.

— О! Поздравляю! — восхитилась я и не выдержала. — Они совсем-совсем зелёные?

— Совсем-совсем-совсем, — весело отозвался Сеги. — Приезжай к нам, я их тебе обязательно покажу. Думаю, ты у нас не заскучаешь.

Неожиданно в моей голове прозвучало продолжение: "Ведь кроме лошадей можно заниматься ещё столькими приятными вещами…"

На что

это он намекает?! Согнать, согнать с лица дурацкую улыбочку! Ай! Перестаралась, закусывая губу. Я попыталась метнуть на Сеги грозный взгляд, но, похоже, он понял всё превратно, потому что в ответ я получила ТАКОЙ взгляд! Да, наверно, девушки сами падают в его объятья! Но я не такая, и надо дать ему это понять. Поэтому, когда мы расходились по комнатам, я снова выяснила у Ладимира что с Адреем всё в порядке (и снова он на меня как-то странно посмотрел), а потом со спокойной душой оттёрла Сеги от остальных, загнала в темный угол и угрожающим голосом предупредила:

— Сеги, — я выдержала многозначительную паузу, — и думать забудь!

— О чём? — он хитро улыбнулся, показывая белые зубы.

— Сам знаешь! — так же многозначительно и грозно сказала я и гордо удалилась. Надеюсь, этот в высшей степени содержательный разговор положит конец его излишнему интересу к моей, несомненно, привлекательной, да что уж там, очень даже хорошенькой, милой… э-э-э, о чём это я? Ах да, конец его интересу к моей во всех отношениях очаровательной персоне.

Только я плюхнулась на кровать в своей комнате, как дверь распахнулась, и влетела Алила, роняя по пути кисточки и баночки. Одна подкатилась ко мне, я подняла её и обнаружила надпись "Охра". О нет! Соглашаясь нарисовать её портрет, я, честно говоря, надеялась, что Алила потихоньку вообще об этом позабудет! Хотя бы потому, что она собиралась позировать обнажённой… Алила как раз об этом вспомнила, в два счёта избавилась от одежды, присела рядом и подозрительно ласково улыбнулась. Я вскочила и срочно развила бурную деятельность:

— Так, ты уже разделась… Отлично… Нет, не в этом смысле! — взвизгнула я, уворачиваясь от её пылких объятий и загораживаясь мольбертом. — Алила, будь лапочкой, ляг на кровать…

— Только если ты пообещаешь, что попозже присоединишься ко мне, — коварно улыбнулась она и похлопала по одеялу рядом с собой.

— Ну да, конечно, — хмыкнула я, твёрдо решив не тянуть с завершением портрета.

Алила в соблазнительной позе улеглась, живописно прикрывшись одеялом (увы, лишь слегка), и неожиданно я поняла, что больше не смущаюсь. Я ещё расставляла свои художественные принадлежности, а в мозгу уже роились мысли о композиции, освещении, цветовом решении, позе, в которой Алила лучше всего будет смотреться…

— Ну-ка, — начала я командовать, вдохновенно размахивая кистью как дирижёр — палочкой, — откинься назад, ага, а волосы перекинь через плечо… руку закинь за голову… нет, чуть разогни, чтобы это было более округло… Левую ногу чуть согни… ага… Подтяни одеяло… ещё… ещё, я сказала! отлично… А теперь не смей двигаться!

— Даже если ты покинешь своё

место за мольбертом и наконец придёшь согреть свою модель? — томно прошептала она. Я хмыкнула и твёрдо ответила:

— Даже не надейся, что я такое вытворю!

Алила весело захохотала, а я, воспользовавшись передышкой, приступила наконец к написанию картины. Алила оказалась великолепной моделью — лежала неподвижно, как купальщица на пляже. Сначала она, правда, пыталась снова меня смутить разными непристойными намёками и красочными описаниями, но процесс её запечатления меня настолько увлёк, что я только мычала что-то неразборчивое в ответ, и Алила оставила меня в покое. Я вдохновенно творила, но отсутствие очков дало о себе знать, поэтому я оторвалась от холста, потёрла уставшие глаза и спросила Алилу:

— Слушай, а ты мои очки не видела?

— Видела, — ответила она. — А кстати, зачем ты их носишь?

— Затем, что без них я как ёжик в тумане, — буркнула я, щурясь, чтобы обозреть какую-то ускользающую от меня деталь художественного образа Алилы.

— Ужас! — воскликнула она. — Это из-за этого ты корчишь такие рожи, а я думала, это на тебя вдохновение снизошло! — воскликнула Алила. — Слушай, я уже устала…

— Отлично, давай сделаем перерыв.

Не успела я согласиться, как Алила вскочила, схватила меня за руку и потащила прочь из комнаты:

— Зачем тебе очки, если Ладик за пару минут сделает тебе нормальное зрение! Очки, это для умных мужчин! А нам, очаровательным женщинам, надо обращаться к таким великим магам, как мой брат! — закончила она, затаскивая меня в комнату к Ладимиру. Он с обычным спокойным добродушием посмотрел на нас из-за письменного стола и поднялся навстречу.

— Если Танислава только что уложила тебя в постель и соблазнила, не думай, что я буду защищать твою честь — сама напросилась! — весело заметил он.

— Представь себе, уложила, а потом соблазнять не стала! Хны-ыы! — картинно всхлипнула Алила, приземлилась, уже радостно улыбаясь, на подлокотник кресла, и деловым тоном объяснила: — Я хочу, чтобы ты сделал Славе нормальное зрение, а то она бедняжка, так мучается, рисуя меня, а очки — это не сексуально!

— Слово-то какое выучила, — хмыкнул Ладимир. — Не надо было тебе таскать книжки из того мира. А что сама Слава думает на этот счёт? — он обернулся ко мне.

— Сама Слава не возражает. То есть, всеми руками за.

Так, что это он опять на меня так внимательно смотрит!?

— Что-то мне подсказывает, что при написании портрета моей сестры ты пользовалась красной краской, — усмехнулся он.

— Пользовалась, — удивлённо ответила я, потом до меня дошло, и я, кляня неуёмное воображение и недостаток соображения, выдала: — Зеркало, полцарства за зеркало!!

Нет! Это же какой-то НАШ император про коня вопил на поле брани! Уф, вроде не заметили… да, конспиратор из меня никакой…

— Щедро, — улыбнулся Ладимир, протягивая мне небольшое квадратное зеркальце (из воздуха вытащил?) и, пока я стирала краску со щеки, заметил: — А что не всё?