Посох для чародея
Шрифт:
Надо вставать, а то тетушка Свара выбьет мне дверь. На вид довольно хрупкая женщина, и откуда в ней столько силы? Небось зелья всякие пьет или же Мрону душу продала, ведьма…
Я застонал, поднялся с пола. В голове шумит, в висках пульсирует нестерпимая боль. Точно шишка будет! Еще одна. Эх, не дадут поспать, сволочи! Хотя с такими снами… гм… уж лучше и вовсе глаза не закрывать. Посмотрел за окно — еще светло, значит, проспал не больше двух часов. Неужто ей так неймется? Нельзя завтра зайти, потрепать мне нервы, почему
— Эскер, если не откроешь — позову стражу!.. Тетушка Свара любит стражей пугать. Но на деле не очень-то и спешит вызвать. Стражники сразу же потребуют взятку, а тетушка Свара — жадная и прижимистая женщина. Зимой снега не выпросишь, как говорится.
Я мельком глянул на себя в зеркало. Рожа распухшая, под глазами темные круги, волосы растрепаны. Заспанный, уставший. Мрачное зрелище.
Дверь дрогнула под особенно сильным ударом, жалобно заскрипела. Надо будет зачаровать, чтоб ни одна тварь выбить не могла. И чтоб шум не пропускала.
Что ж она так беснуется? Что я успел натворить? Тетушка Свара испытывает ко мне редкую антипатию, впрочем, это взаимно. Если что-то случается с ее любимым доходным домом: окно ребятня разобьет, или воры к кому-то из жильцов влезут, она валит все на меня. Причем доводы придумывает настолько смешные, что просто диву даешься. Ей, в общем-то, никто не верит, но и защищать меня не спешат. Кому охота связываться со склочной бабой?
Ладно-ладно, открою я тебе. Что там случилось?
Я отодвинул засов и отскочил прочь, меня чуть не зашибло дверью. Картина была зловещая: тетушка Свара, одетая в ночную рубашку и колпак, стоит с занесенной для удара ногой, лицо красное от гнева, косметика потекла, глаза сверкают.
— Эскер! Ты мне за это ответишь! — угрожающе прошипела она.
— За что именно, госпожа Свара? — учтиво поинтересовался я.
— Не строй из себя оскорбленную невинность! — рявкнула она. — Ты знаешь, о чем я говорю!
Тетушка Свара погрозила мне пальцем, попыталась пронзить злобным взглядом, проникнуть в мысли. Фиг тебе, я чист как слеза!
— Что уже случилось, госпожа Свара? — устало спросил я. Трудно соображать, когда голова трещит и кружится и хочется доползти до постели и нормально поспать. Без всяких дурацких снов.
— Не коси под дурачка, Эскер! — взвизгнула женщина. — Ты разрисовал дверь и стены моего дома всякими магическими значками!
— Что-о-о? — изумился я. — Какими еще значками?
— Вот какими! — рявкнула она и бросила мне кусок тонкой дощечки, какими обычно обшивают фасады домов.
Я подхватил — в лицо целилась, зараза — и повертел в руках. Обычный кусок доски, окрашен белой краской, ничего особенного. Постойте! На лицевой стороне то ли выжжены, то ли выцарапаны странные символы. Язык не знаю, какая-то белиберда. Но от буковок тянет магией. Слабенько, конечно, но есть. И разобрать не могу, что за чародейство.
— В первый раз вижу, госпожа Свара, — вполне искренне пробормотал я.
— Врешь! — зарычала она: того и гляди лопнет от злости, забрызгает вонючими внутренностями. — Не отвертишься! Проклясть меня хотел, злодей?!
Похоже, маразм тетки Свары достиг своего пика. Совсем рехнулась, бедняжка. Оно и неудивительно. Женщина одинокая, вдова, делами сама заправляет. Нет у нее крепкого мужского плеча, о которое можно опереться в трудную минуту. Хотя… Взглянешь на это перекошенное бешенством лицо и думаешь: уж не сама ли муженька до могилы довела? Такая может. Запилит до смерти, сам в могилку попросишься.
— Госпожа Свара, я не имею к этому никакого отношения, — твердо сказал я. — Проклинать мне вас ни к чему. Да я и не умею. А последние пару дней меня вообще дома не было.
Ее лицо, и без того багровое, покраснело еще больше. Сейчас удар хватит, подумал я с тоской, а смерть невинной бедной женщины повесят на меня. — Эскер, ты не отпирайся, — сказала она. Ласково так, но глазки злющие-презлющие. — Хотел на меня порчу навести — так и скажи, тебе в суде срок скинут. За чистосердечное признание.
Я мысленно присвистнул — вот куда клонит, зараза. Мол, признавайся, а я тебя сдам властям как чернокнижника. Во мне начала подниматься волна глухой злости и раздражения. Я человек воспитанный, неконфликтный. Но достать можно и меня.
— Госпожа Свара, вы бы мужика себе нашли, — брякнул я. — Полегчает, вот увидите!
Хозяйка побледнела, лицо стало синюшным. Стоит, хватает ртом воздух, как рыба. Отшатнулась от меня, словно от зачумленного. В глазах уже не злость, а чистая и незамутненная ненависть. Все, теперь точно удар хватит. А если и нет, то в течение месяца найдет повод выгнать с квартиры.
— Ты!.. ты… — взревела она, задыхаясь от злости. — Хам! Да я тебя…
— Всегда к вашим услугам, госпожа Свара! — любезно согласился я. — Но не сейчас. Я очень устал и хочу спать! Зайдите в любое другое время. Я вас выслушаю, и мы обсудим проблему.
— Эскер! — взвизгнула хозяйка. — Я тебя засужу! За чернокнижие!
Я повертел в руках дощечку, а потом небрежно швырнул в глубь комнаты. Если будет время, разберусь с этими символами и заключенной в них магией.
— Во-первых, это сделал не я. Во-вторых, в этих буковках темной магией даже и не пахнет, я-то знаю, уж поверьте. А в-третьих, я хочу спать!
Прежде чем она успела что-то сообразить, я захлопнул дверь перед ее носом и задвинул засов. А чтобы, не дай боги, не выбила хлипкую дверь — с нее станется, — повесил упрочняющее плетение. Теперь пускай скребется, сколько душе угодно.
— Эскер, поганец, ты еще пожалеешь! — завизжала тетушка Свара с той стороны. — Я тебя упеку в тюрьму, уж поверь!