Посох волхва

Витаков Алексей

После очередного изгиба по правому борту показался просвет между высокими ивовыми кустами. Открылась черная гладь старицы, сплошь покрытая желтыми головками кувшинок и блюдообразными листьями.

Ульрик дал знак рулевому, и «Хрофтотюр», вспенивая течение, стал поворачивать.

– Идти на малых! – выкрикнул Ульрик.

По четыре весла с каждого борта продолжили свое движение, остальные поднялись вертикально.

Драккар викингов непрошеным гостем вошел в то пространство, куда раньше никто из живущих

в северных фьордах никогда не хаживал. «Хрофтотюр» стал первым судном, нарушившим незримую черту мистических миров.

От воды старицы повеяло гниловатым холодом и замогильной сыростью.

Ульрик, стоя на носу корабля, сам будто превратился в каменное изваяние, сжимающее наполовину вытянутый из ножен меч.

С ветки накренившейся над водой березы шумно сорвался огромный ворон. Птица была такой величины, что у многих на драккаре едва не упало сердце, – даже они не видели еще таких зловещих слуг Одина.

В нескольких шагах от берега между кустов просквозила лисица. Плеснула в омуте щука. Зашатались от порыва ветра верхушки деревьев.

«Когда же, когда? Ну… ну!..»

Старица повернула в коридор плотного, высокого леса, и сразу стало темно.

– Зажечь факелы! – скомандовал Ульрик и внутренне перевел дух.

Ему давно уже хотелось дать это распоряжение – все-таки с огнем как-никак полегче. Но он не решался, поскольку не хотел выглядеть в глазах товарищей напуганным и растерянным.

Огонь осветил «Хрофтотюр» и тех, кто находился в нем, но окружающий лес на контрасте стал еще темнее и зловещее.

– Дальше идти без толку! – Ульрик опустился на скамью. – В такой темноте мы ничего не найдем!

– Нужно возвращаться! Здесь ночевать жутко! – раздался чей-то голос с кормы.

– Ночевать будем здесь, не сходя на берег! – ответил молодой хевдинг.

Весла прекратили свое вращение, и судно продолжало движение по инерции.

– Ульрик, давай вернемся в реку! Мы здесь за ночь провоняем их полудохлыми никсами! – снова прозвучал тот же голос.

Ульрик собрался было ответить, как вдруг «Хрофтотюр» ударился носовой частью обо что-то твердое.

Это оказался борт «Фенрира».

– Мы нашли его! Слава богам! – Ульрик встал во весь рост, готовясь перепрыгнуть на борт найденного судна.

Неожиданно в нескольких локтях от кормы «Хрофтотюра» раздался треск падающего дерева. Огромная трехвековая сосна медленно опустилась поперек старицы, перекрывая викингам обратный путь. Почти сразу же засвистели стрелы. Эти «поющие ведьмы», оснащенные свистульками, производили невыносимо пронзительные звуки, от которых леденели сердца и душа сжималась в маленький серый комок, уходя в пятки.

Норманны в свете своих же факелов были очень хорошими мишенями. Несколько стрел нашли незащищенные доспехами участки тел. Вот трое воинов почти одновременно упали

навзничь с изуродованными лицами, еще двое были поражены в горло и шею.

Били с близкого расстояния. Прицельно. Маскировкой стрелкам были ночь и сама природа.

Тяжелое, в рост человека, копье пробило насквозь старого Брагги, вонзившись ему в живот и выйдя из спины. Брагги, видевший многих славных воинов, слушавший дротткветы самого Эгиля, сына Грима Лысого, рухнул набок с вытаращенными глазами, подвернув правую ногу.

Наконец из-за темных кустов раздался голос. Норманнская речь говорившего была идеальна, поскольку голос принадлежал не кому-нибудь, а скальду Эгилю Рыжая Шкура.

– Ульрик, слушай меня! Я – Эгиль! Меч мой теперь служит другим богам!

– Продажная скотина! – Ульрик брезгливо сплюнул.

– Продажным я был с теми, кто видел во мне повод для насмешек… Ну да ладно. Нам не нужны ваши жизни.

– Чего же вы хотите?

– От имени всех, кто сейчас со мной, хочу предложить вам сдаться!

– А если мы ответим: нет?

– Тогда мы забросаем «Фенрир» горящими стрелами и паклей, и вы все сгорите заживо.

Повисла мертвая тишина. Слышно было, как заходятся в неистовом кваканье лягушки и выстреливают своей музыкой кузнечики.

Ульрик смотрел на своих боевых товарищей и лихорадочно соображал: «До берега несколько шагов, но никто не знает глубины старицы. А вдруг глубина больше человеческого роста?..» Но даже если бы норманны попытались выбраться на сушу и дать бой, то без крупных потерь все равно бы не обошлось. Скорее всего, кривичи, находясь в более выгодном положении, просто-напросто без особого труда перебьют всех из луков.

Ульрик думал. С замиранием сердца ждали его решения остальные. Стонали и корчились раненые. В последних судорогах испустил дух старый Брагги.

– Какие гарантии, если мы сдаемся? – наконец спросил Ульрик.

– Вначале выслушай условия сдачи. Вы выходите на берег по одному, складываете оружие и снимаете доспехи. Мы гарантируем в этом случае сохранение жизней. Далее вы будете следовать под конвоем по берегу до Ремезы, где в крепости засел Хроальд. Мы предложим ему обмен. Если он вас не убьет, то вы убираетесь прочь.

– А что будет с драккарами? С Хроальдом тридцать пять человек, и столько же… ну почти, – Ульрик посмотрел на убитого Брагги, – у нас.

– Не могу тебе ответить точно, – голос Эгиля был удивительно тверд. – Вроде бы речь шла о том, чтобы в случае удачного обмена пленными оставить вам один драккар.

– Ты смеешься, уродливый карлик?!

– Я не смеюсь, Ульрик! Нас с тобой сейчас не понимают те, кто со мной, поэтому я смело могу сказать, что недоговорился и вас сожгут. Но я бы не хотел этого. Все-таки наше предложение – это шанс для вас!