Посох Времени
Шрифт:
— …так что, — продолжал Ангус, — раз она должна забрать кого-то и появится не ранее завтрашнего рассвета, нам с вами нет смысла торчать здесь среди этих корчей и муравейников.
— Она…? — хватаясь за хвост улетающей фразы, опомнился Лонро. — Простите, Берцо, я что-то пропустил. За кем?
Торговец смерил товарища недовольным взглядом и на удивление терпеливо повторил:
— Завтра утром, ну, по крайней мере, не позже полудня, эта особа приедет сюда за кем-то. Как я понял, за каким-то ребёнком. Вот я и говорю, что нам с вами нет смысла торчать тут всю ночь. Придём с рассветом, всё равно у русов
Утро встречало их густым туманом. Поднимающееся над лесом солнце подсвечивало его сверху, говоря о том, что наступающий день будет ясным. Берцо был зол, впрочем, молодой Лонро уже привык к тому, что его товарищ ужасно не любил подниматься со светилом.
Сегодня они покинули своё становище даже раньше обычного. В это предрассветное время поднимались многие. Те, кто планировал идти по реке, или те, кто сговорился о большом и выгодном торге накануне и желал доставить свой товар по воде. В гудящих допоздна становищах вообще мало кого интересовало, кто и в какое время начинал свои торговые дела.
За то время, пока Берцо и Лонро добирались до скуфа, а затем обходили стороной это селение, окружающий их, щебечущий на все лады лес, уже стал избавляться от тумана и ночной прохлады.
Ромеи остановились у дороги и, подставляя взмокшие от ходьбы спины ко всё более крепнущему солнцу, завели простую и непринуждённую беседу. Выглядело это так, будто они кого-то ждали. Подобное ожидание не вызывало подозрений у расен. В скуф чужакам хода не было, поэтому многие из торгового люда частенько вот так же с украины дожидались тех, с кем накануне крупно сторговались.
Место для наблюдения получалось очень удачное. Калитка старика Радимира была, как на ладони. Ромеи понимали, что раз дед её украшал, значит, гостья пожалует именно сюда. Одно было плохо, если она заставит себя долго ждать, тогда к маячащим перед скуфом чужакам могут отправить кого-нибудь из штоурмвоев внутренней дружины. Но и на этот случай Ангус Берцо, не теряя понапрасну времени в показной беседе со своим молодым товарищем, уже придумал несколько вполне правдоподобных отговорок, благо язык расен был неплохо знаком торговцу.
Вдруг Лонро насторожился. Он ясно слышал топот копыт, приближающийся со стороны леса…
— Джеронимо, — прошипел сквозь зубы Ангус, — что вы натопорщились, как степной суслик. Я тоже это слышу…
— Думаете четник?
— Думаю, …кто бы это ни был, стойте и с ленцой нашего соседа Тезария продолжайте вести со мной непринуждённую беседу. Мы, слава Юпитеру, ничего плохого не делали, так что бояться нам нечего…
Берцо, дабы не демонстрировать приближающемуся всаднику слабо скрываемую тревогу на лице своего молодого друга, повернул того спиной к дороге и, как ни в чём ни бывало, продолжал разговор. Встревоженный Джеронимо, заряжаясь этой холодной уверенностью, набрал в грудь побольше воздуха и стал успокаиваться. И вдруг Ангус, до той поры болтающий без умолку, замолчал. Лонро, толкаемый чувством самосохранения вздрогнул и оглянулся.
Навстречу
Она пронеслась мимо, словно молния. Ошарашенный Джеронимо смотрел на неё, широко открыв рот, как худой базарный мальчишка на увесистый кошелёк дворцового повара. К слову сказать, и Берцо, позабыв про игру в праздно болтающих торговцев, выпучил глаза и упёрся взглядом в высокую всадницу, которая в это время спрыгнула с коня и, подойдя к калитке Радимира, трижды постучала в неё тяжёлым металлическим кольцом.
Вскоре появился старик. Он ещё издали поприветствовал гостью и преисполненный радости, поспешил открыть ворота. Та вдруг обернулась и бросила цепкий взгляд на ромеев…
Лонро задержал дыхание:
— Боже! — Вскричало всё его естество, сражённое этой неземной красотой. — Какая она…!
Клубок третий
Не было никакого сомнения, красавица прекрасно понимала, какое незабываемое впечатление произвела она на чужаков. Ей было не больше тридцати лет от роду, …и она была просто ослепительно красива. Молодой Лонро молил бога, чтобы тот продлил время, и дал ему возможность ещё хоть немного созерцать это чудо и Бог услышал его молитвы:
— О! — вскрикнул кто-то недалеко от них. Этот был тот самый кривой дед, что вчера здесь же у калитки разговаривал с Радимиром. — Йогиня-Матушка…! — Старательно отмеряя шаги и опираясь на сучковатую, тёмную палку, он словно пел её имя, и так спешил, что, казалось, вот-вот бросит всё и припустит к этой волшебной девушке бегом.
Она, как видно, радовалась встрече с этим сухим, кривым старикашкой. Оставив поводья Ридимиру та, которую расены звали Йогиня, торопливо зашагала к нему навстречу и обняла, словно родного отца. Это происходило всего-то шагах в двадцати от чужаков, и они, наконец, смогли рассмотреть её как следует.
Высокая, светловолосая красавица, точёная фигура которой являла собой само совершенство. Такие женщины легко берут в плен сердца Богов, царей и героев, заставляя их бросать всё и безропотно служить их непростым прихотям.
Джеронимо, попавшему под власть неведомых чар, даже стало казаться, что он чувствует её тепло, его манили эти тонкие руки. Лонро просто сгорал от желания расцеловать её узкие ладони, прижать их к своему лицу. Тугие, словно канаты, соломенного цвета косы, спадающие из-под странного головного убора на высокую, упругую грудь, блестели в лучах утреннего солнца, словно новые, выбеленные, и золочёные канаты царских верфей, искушали прикоснуться, …обладать, быть причастным...
«Никчёмный старикан, — ругался про себя молодой ромей, — куда он её уводит»?
— И вы видите это…? — Прошептал где-то в стороне Ангус Берцо и Джеронимо понял, что сам того не замечая, сделал несколько шагов за удаляющимися от них расенами. Он будто очнулся от сна:
— Что?
— Её сапожки…
Лонро обернулся и только теперь обратил внимание на обувь красавицы. Бог мой! А ведь этот добряк Масимо Агнелли был прав! На ногах этой лихой наездницы красовались сапожки, которые были под стать разве что царицам. Эта сшитая из добротного красного сафьяна, узконосая обувь была густо украшена паутинами узоров из золотых нитей и проволоки.