Посол Урус-Шайтана [Невольник]
Шрифт:
Аскеры кинулись к Арсену. Но он одним ударом отбросил их назад. Гамид выхватил саблю. Сафар-бей придержал его руку:
— Нет, нет, возьмём живьём!..
Аскеры вновь бросились на Арсена, им помогали Сафар-бей и Гамид. Свалили, связали.
— Подтяните к крюку! — выдохнул, переводя дух, Сафар-бей. — Подвесьте!
Аскеры набросили верёвку на крюк, потянули книзу. Острая боль пронзила вывернутые плечи, вырвала глухой стон у Арсена…
— Ну, теперь ты у нас запоёшь, гяур! — прошипел Гамид и с силой стал бить тяжёлой плетью, приговаривая: — Это тебе, раб, за побег! Это за моё разорённое гнездо!
Плеть падала на плечи, на спину, на голову. После каждого удара на коже вздувались кровавые рубцы. Звенигора сцепил зубы, чтобы не закричать, закрыл глаза.
— А это, раб, за моих домочадцев, уничтоженных тобою!.. Гяур! Паршивая свинья!.. — неистовствовал Гамид, все больше зверея и тяжело дыша.
Сафар-бей стоял рядом. У него широко раздувались ноздри. Подрагивал в руке кнут. Запах крови опьянял его.
— Подожди, Гамид-бей, ты забьёшь его до смерти! Оставь и мне немного жизни этой собаки! — воскликнул он, заметив, как после сильного удара всем телом содрогнулся пытаемый.
Гамид остановился, вытер рукавом пот со лба.
Арсен открыл глаза, взглянул сквозь кровавый туман на палачей. Сафар-бей медленно закатывал рукав…
Вмиг куда-то отошла безумная боль истерзанного тела. В голове взметнулась, вытеснила все невероятная мысль. Неужели?! На правой руке Сафар-бея от локтя до кисти по загоревшей коже протянулись тремя светлыми полосами зарубцевавшиеся, узкие шрамы…
— Ну, самозванный купец, рассказывай: для чего прибыл в Сливен?.. Поторапливайся!.. У нас на тебя нет времени. Сегодня идём громить гайдутинов Младена… Обещаю тебе лёгкую смерть, если скажешь все. Ну, говори: откуда знаешь Момчила Крайчева? Кто надоумил спасать его? Кто подослал тебя сюда? Ну?..
Сафар-бей схватил Звенигору за чуб и откинул голову назад, словно желая пронзить казака горящим взглядом.
— Ненко! — прохрипел Арсен. — Ненко, неужели это ты?
Сафар-бей отшатнулся, словно кто его ударил.
— Как ты сказал? Ненко? — спросил он странным, будто деревянным голосом. — Откуда ты знаешь это имя? О аллах экбер! Говори же! Говори!..
Перемена, произошедшая с ним, была столь разительной, что Арсен понял: перед ним действительно Ненко, сын Младена. Значит, он помнит своё прежнее детское имя!.. Но осталось ли что-нибудь в его памяти, кроме имени? Какие ещё сохранил воспоминания детских лет?..
— Развяжи меня, Сафар-бей… Я все объясню, если здесь не будет…
Он хотел сказать: «не будет Гамида». Но не успел. Прогремел выстрел — ему огнём обожгло висок. В глазах казака поплыли разноцветные круги, и он стал проваливаться в чёрный сумрак.
В подземелье медленно расходился едкий пороховой дым.
Арсен обмяк, повис на верёвках. Из упавшей на грудь головы закапала на пол кровь.
— Зачем ты стрелял, Гамид-ага? — вскрикнул смертельно побледневший Сафар-бей. — Зачем ты убил его?
Он сжал кулаки, весь напрягся.
— А-а, чего возиться с собакой! — Обрюзгшее лицо Гамида передёрнулось, то ли от замешательства, то ли от злобы. — Туда ему и дорога! Паскудный раб!..
— Что ты наделал, Гамид-ага? Этот гяур знал какую-то тайну, которая преследует меня с тех пор, как я помню себя!
— Чепуха! Не обращай внимания на нелепые детские сны! Прикажи вынести и
Сафар-бей пристально взглянул в жёлтые, вытаращенные глаза спахии. От него не укрылось затаившееся в них волнение. Но прежде чем он успел что-либо сказать, вверху на лестнице послышался топот ног. Вбежал запыхавшийся аскер. Вытянулся:
— Письмо от беглер-бея, ага, — и протянул свиток с печатью.
— Хорошо. Иди!
Сафар-бей разорвал шнурок, развернул свиток, подошёл к свету. Сердце его постепенно отходило, успокаивалось. Он молча пробежал письмо, потом повернулся к спахии.
— Гамид-ага! Слушай, что пишет беглер-бей. Приближаются выдающиеся события. — Медленно прочитал вслух: — «Сафар-бею, начальнику специального военного отряда. Хранить в тайне. Вскоре непобедимые войска нашего наияснейшего падишаха будут проходить через Балканы на север, и вы отвечаете за полную безопасность на перевале Вратник. Приказываю по получении этого письма немедленно выступить в поход и уничтожить гайдутинов разбойника Младена. На подкрепление высылаю вспомогательный отряд Исмаила-аги. Вам подчиняется также отряд Гамида-аги, о чем вы сообщите ему лично». Что ты на это скажешь, Гамид-ага?
— Что у нас будет большая война с казаками и московским царём. Но это давно уже не тайна. Ещё в Аксу, когда я получил приказание выступить в Стамбул, я понял, что речь шла о большой войне… Давно пора нам стать твёрдой ногой на северном берегу Чёрного моря. Украина даст нам хлеб, скот и рабов. Ради этого мы и поднимаем меч против севера… Итак, мы должны сегодня же выступить на Чернаводу!
— Безусловно! Не будем терять времени — пошли! Они вышли во двор.
— Ходжа, сзывай всех в поход! — приказал Сафар-бей аскеру с зурной на боку. — А ты, Джаббар, слушай: останешься в крепости, присмотришь за моими гостями. Вместе с Али. Он будет за старшего, я дал ему все указания… А сейчас спустись в подвал. Там на крюку висит мёртвый гяур. Закопай его за стеной, в овраге. Ну, айда!
Тревожно заныла зурна. Из помещений с криком и гамом выскакивали аскеры, на ходу прилаживая одежду и оружие.
Гамид поспешно выехал из крепости к своему отряду. Сафар-бей вернулся к себе: ему хотелось повидать Адике. С каждым днём он все больше влюблялся в девушку и не пропускал возможности лишний раз показаться ей на глаза. Несмотря на жестокий и холодный характер, перед Адике он чувствовал какую-то непонятную радость, и неодолимая сила все время влекла его к ней.
Возле калитки его нагнал запыхавшийся Джаббар. Его длинное морщинистое лицо покрывали капельки пота, в глазах светилось недоумение.
— Что случилось, Джаббар? — нахмурился Сафар-бей.
— Ага, там… внизу… совсем не мёртвый… тот гяур… Глазами моргает. Как быть — добить его или живьём закопать?
— Что ты мелешь? Не мог он ожить! Тебе показалось спросонья!
— Аллах свидетель, я не спал. И не показалось мне, тот гяур живой!
Сафар-бей круто повернулся и почти бегом бросился назад в подземелье. Аскер еле поспевал за ним.
Звенигора и вправду был жив. По его телу время от времени пробегала дрожь. Сафар-бей выхватил ятаган и рассёк верёвку. Отяжелевшее тело казака упало ему на руки. Ага положил его на пол и велел Джаббару принести охапку соломы и кусок полотна.