Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 1
Шрифт:
– Все это, конечно, очень любопытно, – в конце концов произнес Дорго и почесал проплешину в волосах. – О многом, разумеется, я и сам догадывался. Мда. Но вот что касается вашего плана, то выглядит он полной авантюрой.
– На том, что вы называете авантюрой, уже сотни лет держится могущество аринцилов. Я уже говорил, вам трудно будет это понять. Риск занимает слишком ничтожное место в вашей жизни.
– О, я даже не знаю, кто здесь больше рискует – я или ваш пятнистый повелитель. Хотя я очень хорошо понимаю его в данной ситуации. Он фактически прижат к стенке и хочет теперь и меня сделать своим заложником. Молодец, очень хорошо придумано!
– Личные
– Ха, я скорее поверю в то, что волк станет есть траву, а ягненок на него охотиться, чем в миролюбие аринцилов. С другой стороны – и Дорго причмокнул сырыми губами – иногда война с другом может оказаться выгоднее, чем мир с врагом. Ну что ж, позвольте мне поднять тост. Ваше здоровье, господин Ягуар! И пусть каждый истово молит своих богов за успех этого сумасшедшего предприятия!
– У-уни! Уни! – Севелия Вирандо сложила вместе натруженные ладони и предприняла еще одну попытку докричаться до сына. – Ну что ты как вареный рак переваливаешься? Опоздаешь на свое собеседование – то-то страху будет!
До того момента, как его мать узнала о предстоящем заморском путешествии, Уни полагал, что сие известие ее обрадует. Впрочем, довольно скоро он сумел убедиться, что напрочь лишен каких-либо серьезных способностей предсказывать поведение даже самых близких людей.
Разумеется, эмель Вирандо искренне возликовала, узнав о блестящих перспективах своего единственного сына, которого она не зря на последние деньги пристроила в академию и потом лично следила, чтобы «мальчик хорошо учился». Однако сама мысль о том, что ее драгоценное чадо будет на долгие месяцы оторвано от родного дома, да еще и отправится в страну, населенную не то людьми, не то демонами, ввела Севелию в состояние плохо контролируемой паники, которой она умудрялась заражать всех вокруг. Ее подруги, гарпиеподобные жены лавочников и ремесленной верхушки, втайне завидовали такому «горю» и наперебой расписывали опасности дальних странствий:
– А у нас-то на тот год приказчик отправился за лесом в Торгендам, да и сгинул вконец. Говорят, не то медведь задрал, не то леший унес! А вон о прошлом годе купцы из Аркенчифа, что в Капошти, сказывали, что на большом имперском тракте, в западной стороне, разбойники людей воруют и продают унгуру, а те их едят! А что эти вириланы подлые выдумают, одному Светилу известно. Купцы шепчутся, что и не люди они вовсе, а мертвецы ходячие. За руку возьмешь – могильный холод! Как такому сына отдавать? Ты бы уж побереглась, соседка! Дитя-то родное, единственное. На своем горбу вырастила, воспитала, а тут… Ох, Ясноликий господин наш, храни вовек от таких напастей!
Севелия уже была сама не рада, что все так обернулось. Она чуть ли не в отчаянии проклинала Ронко, совратившего сына с намеченного пути, Онтия Санери, который, разумеется, будет третировать бедного ребенка, и даже (шепотом) самого императора, у которого не хватило твердости сказать решительное «нет» окончательно выжившей из ума престарелой камарилье. Уни, сжав зубы, почти полдня выслушивал все эти стенания, в очередной раз убеждаясь, что его отточенные аргументы о грандиозной возможности проявить себя разбиваются об элементарное: «Как ты не можешь понять сердца матери!»
В конце концов он не выдержал и сбежал в свой еще такой родной архив, благо, что император лично поручил ему основательно подготовиться к предстоящему путешествию. Что скрывать, пройти сквозь знакомые ворота, выполненные
Архивные коридоры встретили юношу желанной прохладой и знакомым запахом кожаных футляров для свитков. Попадавшиеся изредка служащие приветствовали его с опасливой вежливостью, из чего Уни заключил, что ветер внутри явно переменился в его сторону. Как всегда, радушным и искренним был только энель Барко, встретивший Уни с распростертыми объятиями.
Новоиспеченный дипломат низким поклоном поблагодарил учителя за науку и пообещал, что не подведет его в ходе своей ответственной миссии. Как выяснилось, в архиве уже успел побывать посланник энеля Форзи, потребовавший от имени его ясновельможного господина проэкзаменовать Уни на предмет знания разговорной вириланской речи, а результат запротоколировать и выслать во дворец. По словам Барко, энель Маргио дал ему особые указания насчет выполнения этого распоряжения, суть которого была весьма простой: престарелый смотритель либо письменно подтверждает полную некомпетентность своего подопечного в языковом вопросе, либо катится из архива на все четыре стороны.
– Они не посмеют! – закричал Уни. – Я все расскажу энелю Ронко. Это не просто подлость, а прямое нарушение воли Лучезарноподобного владыки!
– У-у-у! Подлость, говоришь, нарушение. Воля, говоришь… А что им эта воля твоя, скажи на милость? Все же прекрасно знают, кто сейчас правит во дворце. Вот, помню, старый владыка… Да, он был суров, но и нравы при нем были совсем другими. Такого безобразия и представить было невозможно! А новый император другой. Нет, он не плохой, очень умен. Еще когда рос, говорили – такой добрый мальчик! А возмужал – и что толку? Мягок, ленив, зависим от мнения советников и перемен настроения. Думаешь, ему есть дело до каких-то там ничтожеств вроде меня? Да он забудет об этом на следующий день, даже если твой Ронко и правда осмелится замолвить за меня словечко. Но он, безусловно, отличный император по сравнению с теми чудовищами, которых империя повидала на своем веку. Правление его величества Кергения будут вспоминать как «золотой век», да! Разве раньше было столько свободы? Каждый творит что хочет, словно нет ни императора никакого, ни Светила всевидящего над головой. Но что толку? Свободе радуются слабые, но выгоду с нее получают только сильные. Вот я, например. Архив – это мой дом. Выпусти меня на свободу – так я и помру в тот же день. Нет, слабым свобода ни к чему, она для них обуза. Сильные все прибирают к рукам, и тогда наступает такая несвобода, по сравнению с которой старые времена кажутся раем!
– Энель Барко, да я… я… не позволю вас даже пальцем тронуть! Я сейчас вот лично пойду во дворец, брошусь в ноги… нет, я потребую, я скажу… что если с вами хоть что-то случится, то я просто откажусь ехать в Вирилан. Вот прямо так и заявлю! Не буду им ничего переводить, пусть выкручиваются как хотят. Нет, ну это же непостижимо, никакого уважения к возрасту и вашим заслугам, какая наглость! – Уни вспомнил высокомерную рожу Форзи, не соизволившего даже заметить его на совете, и от того ему стало вдвойне больно и обидно.