Посольство монахов-кармелитов в России. Смутное время глазами иностранцев. 1604-1612 гг.
Шрифт:
Процедура подписания «докончанья» состояла в том, что одна заинтересованная сторона предлагала другой стороне некий текст, подписанный и заверенный государственной печатью и клятвой (крестоцелованием). Противоположная сторона, в свою очередь, составляла идентичное по всем пунктам и статьям свое «докончанье» [197] и, заверяя его печатью и клятвой, передавала послам, оставляя у себя, в качестве свидетельства, привезенный договор. Послы в этой процедуре исполняли роль посредников, так как все клятвы и печати на документе ставили сами государи. Только по возвращении домой с договором противной стороны можно было считать, что «докончанье» заключено. Таким способом «укреплялось» «докончанье» с государствами, исповедовавшими одну веру, то есть христианство. Прецедентом заключения подобного рода соглашений между мусульманской страной и христианской вообще не существовало. Это не говорит о том, что между мусульманскими и христианскими странами вообще не существовало никаких договоров. Уникальным свидетельством договорных отношений между христианским и мусульманским государями служит письменный договор между императором Священной Римской империи Фридрихом II Гогенштауфеном и султаном Алькамилем в 1229 г. [198] Однако это скорее исключение, чем правило [199] , и естественно,
197
Имеется в виду на своем собственном языке.
198
Этот договор был заключен 18 февраля 1229 г. Фридрих II, после неудачи с организацией Крестового похода, отправил своих послов в Иерусалим к преемнику Саладина султану Алькамилю. Завязалась переписка, в результате которой был заключен договор. Договор состоял из 8 статей и касался совместного и равноправного пользования Иерусалимом, как христианами, так и мусульманами, со всеми вытекающими из этого последствиями. Правда, после смерти султана Алькамиля в 1239 г. его преемник аннулировал договор. Тем не менее дубликат договора на арабском языке, находившийся у императора Фридриха II, сохранился в секретных архивах Ватикана до наших дней. См.: Ambrosini M.L. The Secret archives of the Vatican. Boston-Toronto, 1969. P. 206–211.
199
Не следует смешивать подобного рода договор с режимом «капитуляций», которые заключались между турецким султаном и некоторыми европейскими государствами. «Капитуляции» были применимы только к условиям Османской империи.
Между Персией и Русским государством в дипломатических методах и приемах было нечто общее, так как оба государства достаточно длительное время являлись «улусниками» монгольских великих ханов. Однако в то же время оба государства имели богатую историю с твердо укоренившимися древними традициями, поэтому, хотя монгольское влияние на дипломатический протокол было достаточно значительным, следовало учитывать и местные культурно-исторические особенности [200] . Русское государство с конца XV в. подчеркивало свое единство с европейскими государствами [201] , а Персия культивировала традиции державы шахиншахов. Так или иначе, договор, который должно было доставить в Персию посольство В.В. Тюфякина – С. Емельянова, являлось первым подобного рода союзническим соглашением между христианским и мусульманским государством в эпоху раннего Нового времени.
200
Веселовский Н.И. Татарское влияние на русский посольский церемониал в московский период русской истории. СПб., 1911. С. 1–19.
201
Савва В.И. Московские цари и византийские басилевсы. Харьков, 1901. С. 137–138.
Русские послы имели при себе договор сразу в двух экземплярах, тогда как обычная практика предусматривала один, написанный «руським письмом», скрепленный царской печатью и клятвой («правдой»). Суть договора кратко и лаконично передал Б. Годунов в своей грамоте к шаху Аббасу. Особенно стоит обратить внимание на то, что Б. Годунов подчеркивал, что на заключение договора государь идет вследствие неоднократных просьб со стороны шаха. «И твое великого государя Аббас Шахова величества хотенье и желанье то, чтоб с великим государем ц. и в. кн. Федором Ивановичем в. Р. С. быти тебе великому государю Аббас Шахову в. в братстве и в любви на веки, и та б вековая дружба и братство укрепить верою с обе стороны, а укрепяся б вам великим государем меж собою в братстве и в любви, стояти на турского и на бухарского и на всех своих недругов заодин. Хто будет великому государю нашему ц. и в. кн. Федору Ивановичу в. Р. С. друг, тот бы и тебе великому государю шах Аббасу в. был друг, а хто великому государю нашему его ц. в. недруг, тот бы и тебе великому государю Аббас Шахову в. был недруг» [202] . Таким образом, по прошению шаха Аббаса русская сторона соглашалась заключить равноправное двухстороннее «докончанье».
202
Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией. Т. I. С. 381.
Однако проекты «докончальных» грамот не были одинаковыми, что в принципе, учитывая форму соглашения, было неправомерным. По правилам составления подобного рода соглашений обязательства со стороны царя должны дублироваться обязательствами со стороны шаха. Однако даже беглого взгляда достаточно, чтобы понять, что, кроме неодинаковой орфографии, которая соответствует одним и тем же абзацам, обязательства со стороны царя являются не бескорыстными. За помощь и поддержку со стороны царя персидский шах обязан будет отдать свои «отчины», но которых по договору уже три, а не две. К Дербенту и Баку, которые еще в 1587 г. обещал царю за военную помощь шах Худабендэ, прибавилась еще и Шемаха, столица Шамхальского ханства, крупнейший центр торговли и шелководства в Закавказье, формально находящегося в вассальной зависимости от Персии.
Для того чтобы обосновать причину своих претензий, в договоре четко аргументировался статус и положение русского государя. Статус русского государя после присоединения Астрахани стал соответствовать статусу «Белого царя», именно так к русскому государю обращался шах Аббас. Поэтому постоянно повторяющиеся в договоре термины о братстве между двумя государями действительно имели место, только не в западноевропейском смысле, согласно которому все монархи между собой братья. Здесь понятие «братство» употребляется не в смысле равноправных взаимоотношений, а скорее отношений старшего брата – русского государя с младшим – персидским шахом. Постоянно повторяющееся полное пышное именование русского царя, а не персидского шаха, должно было подчеркнуть большую значимость статуса царя по отношению к статусу шаха. Исходя из выше сказанного, ничем не обоснованная уступка шахом своих «отчин», в принципе и при желании, могла бы быть расценена и как некая зависимость шаха от царя.
В Москве опасались, что шах может не согласиться подписывать подобного рода договор, поэтому в наказах послам строго было приказано сначала провести с шахом устную подготовку и определенными аргументами убедить шаха его подписать. Если шах хочет союза с русским государем военно-наступательного против османов, то он должен подписать неравноправный договор. Существовала и еще одна веская причина, по которой Аббас мог не согласиться подписывать договор, несмотря на осознание всех «выгод и преимуществ», которые такое соглашение могло обещать. В наказе послам четко предписывалось, каким образом следует осуществить процедуру подписания. После того как Аббас согласится подписывать договор, с привезенного
203
«Дать правду» означало подтвердить статьи договора, свидетельствовать об их правильности – «правде».
204
Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией. С. 352.
205
Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т. 3. С. 451.
206
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. С. 411.
207
Трепавлов В.В. Указ. соч. С. 599.
208
Трепавлов В.В. Указ. соч. С. 611.
209
Трепавлов В.В. Указ. соч. С. 612. Например, ногаи, приносящие шерть, рассматривались как младшие братья (партнеры) по отношению к московскому царю.
В каком смысле его хотела употребить русская сторона, сказать достаточно трудно. Однако следует высказать некоторые соображения по этому поводу. Если предположить, что предложенная выше фраза означала простую формальность в виде того, что шах своей клятвой (шертью) подтверждает или удостоверяет взятые на себя обязательства, тогда в Москве ту же процедуру проделает царь, дав «правду» (то есть твердое обещание, клятву) на своем варианте «докончанья». Следовательно, получалось, что шах должен был и «правду учинить», то есть дать клятву, и одновременно «дать шерть», то есть еще раз поклясться. Возможно ли, что московское правительство таким образом собиралось «учинить (шаха) под своей великою рукой»?! Сейчас сложно что-либо утверждать, только одно очевидно, если шах все-таки не согласится шертовать русскому царю: «А не укрепить ныне государь ваш того дела, и вперед то дело продлитца, и недругом то будет на руку» [210] . Здесь конечно же имелись в виду османы.
210
Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией. Т. I. С. 355.
Сейчас трудно предположить, какова была бы реакция шаха Аббаса на предложения Московского государства. Учитывая его крутой нрав и беспощадный характер, послы в полном смысле рисковали своими жизнями. Но судьба распорядилась иначе, посольству В.В. Тюфякина – С. Емельянова не удалось реализовать поставленные задачи. Еще при выезде из Астрахани среди членов посольства началась эпидемия. Глава посольства князь В.В. Тюфякин умер в море, еще до прибытия в Гилян. Второй посол, дьяк С. Емельянов, сошел на берег уже больным и скончался по дороге в Кашан. Оставшиеся в живых не имели полномочий обсуждать или заключать какое-либо соглашение. Аббас, с нетерпением ожидавший приезда русских послов, так и не смог добиться от них вразумительных объяснений по поводу содержания договора. И давно наметившееся соглашение между Русским государством и Персией опять оставалось протоколом о намерениях. Как раз в это время, в 1598 г., ко двору шаха прибыли новые переговорщики – братья Энтони и Роберт Ширли.
Глава 3. История организации посольства кармелитов
Политика папства в отношении Персии
Международная обстановка конца XVI в. выявила серьезную необходимость привлечения в ряды антиосманской коалиции Аббаса I, прозванного Великим. Со второй половины 90-х гг. XVI в. в Европу регулярно поступали сообщения о лояльном отношении шаха Аббаса к христианам и их религии. Истинные намерения шаха Аббаса должно было продемонстрировать европейским государям посольство, во главе с Хусейн Али-беком и Энтони Ширли, отправленное в Европу в 1600 г.
Время для посольства в Европу было выбрано не случайно. В 1598 г. 100-тысячная армия правителя Хорасана Абдуллы-хана была окончательно повержена. Устранив узбекскую опасность в тылу, Аббас стал готовиться к реваншу над османами. В этот момент ко двору Аббаса прибыли братья Энтони и Роберт Ширли [211] . В разных источниках называются различные причины приезда братьев к шаху, вплоть до того, что они были послами английской королевы [212] . Роль братьев, поступивших на службу к шаху и ставших впоследствии выразителями его европейской политики, требует подробного рассмотрения.
211
Энтони Ширли (1573–1635); Роберт Ширли (1581–1628).
212
Malcolm J. Histoire de la Perse. Paris, 1821. V. II.; Bellan L.L. Chah Abbas.: Sa vie, son histoire. Paris, 1932.