Посредница

Холл Линда

— С чем, с придурком? — Генри снова захохотал, не видя, как Итан печально покачал головой и поднял брови, глядя на Эбигейл. Но глаза Итана искрились радостью.

Подавив в себе желание рассмеяться, Эбигейл отвела от него взгляд. Генри сказал:

— О'кей, я шучу. Он не такой уж плохой парень. Ведь это я направил его когда-то на истинный путь.

В недоумении Эбигейл уставилась на него.

— Да. — Генри снова хлопнул Итана по плечу. — Он принял от меня мою газонокосилку, когда я уезжал однажды в Европу.

Когда же я вернулся, все машины в доме работали так превосходно, что один из моих клиентов взял его в свою фирму на неполный рабочий день. Вот я и говорю, что этот парень всем обязан мне. Не так ли, Итан?

— Совершенно верно, — согласился Итан. — Я тебе навек благодарен, Генри.

— Когда Итан закончил университет, то начал работать у них полный день, — продолжал Генри. — Через пару лет он завел собственное дело и семимильными шагами двинулся вперед. — Генри поднял свой стакан и, обнаружив, что он пуст, сказал: — Пойду налью себе еще. Вам что-нибудь нужно, ребята?

Эбигейл, чей бокал был еще полон, и Итан, не допивший свой, дружно отказались, и Генри удалился.

— Что ты делал перед тем, как поступить в университет? — спросила Эбигейл, заинтересовавшаяся рассказом Генри. Как же мало на самом деле она знала этого мужчину, объект своих девичьих мечтаний. Ей и в голову не приходило, что газонокосилка была только побочным занятием для Итана.

— Учился в школе. А закончив ее, поступил в технический колледж, чтобы получить диплом.

Эбигейл была в замешательстве. Она отчетливо помнила, как Ванесса говорила ей доверительно: «Так приятно общаться с парнем своего возраста. Итан понимает меня. Он обращается со мной как с равной, а не как с глупым ребенком».

— Так ты был еще студентом, когда… когда работал у Мела и Ванессы? — Мысли путались.

— Готовился перейти на третий курс. Предложение пожить в доме у родственников было отличной возможностью подработать на каникулах. Заменив Генри, я смог заработать деньги, чтобы доучиться, а ему это помогло не потерять клиентов.

Так он и познакомился с Ванессой. То исправлял в доме протекающие краны, то она просила поставить новую прокладку в ванной или смазать скрипучую дверь. Потом была плита, которая неожиданно вышла из строя, люстра в гостиной, в которой нужно было заменить перегоревшие лампочки.

— Сколько же тебе лет? — растерянно спросила Эбигейл. Ей казалось, что он выглядит моложе своего возраста.

— Тридцать два. А ты не знала? — Итан бросил на нее удивленный взгляд.

— Я думала, что тебе где-то около тридцати семи.

— Неужели я так плохо сохранился?

Быстро сосчитав в уме, она вдруг пришла к поразившему ее выводу.

— Выходит, в то лето тебе было…

— Почти двадцать, — ответил он, глядя на нее с любопытством. — А в чем дело? Я думал, ты знаешь.

— Нет, — покачала она головой. — Я и понятия не имела.

Она

слишком буквально поняла тогда Ванессу. Будучи замужем за человеком восемнадцатью годами старше себя, Ванесса, естественно, считала того, кто всего на пять или шесть лет моложе, почти что сверстником.

Эбигейл вспомнила, как именно выглядел тогда Итан. Не каким-то долговязым подростком с едва пробивающимся пухом на щеках, как старшеклассники в ее школе, а уже сложившимся мужчиной с широкими мускулистыми плечами и темнеющей щетиной, если не брился один день. Мужчиной, который вызывал у нее какие-то едва понятные волнующие чувства.

С неодолимым интересом она подглядывала за ним из-за занавесок на окнах и высоких кустов, а однажды провела битый час, спрятавшись среди раскачивающихся ветром тростников за дюной, наблюдая, как он лежит на песке у воды, подставив солнцу свое гибкое загорелое тело. Но разговаривали они редко. Эбигейл была слишком застенчива, чтобы первой завести беседу, а он вообще едва замечал ее существование.

— Я думала, что вы с Ванессой ровесники. — Он, оказывается, ничуть не преувеличивал, когда, вспоминая то время, говорил о себе как о «зеленом юнце». В девятнадцать лет так оно и было.

— И я думал, что Ванесса моложе. Считал, что ей только двадцать один.

Хозяйка дома приблизилась к ним, прервав их разговор.

— Итан, как поживаешь? Я едва нашла возможность поговорить с тобой… Простите, Эбигейл. Я так рада, что вы пришли. Вы вдвоем… — Ее глаза, скользнув по лицу Итана, остановились на Эбигейл. — Вы… вместе?

Эбигейл отрицательно покачала головой, а Итан сказал:

— Келли, когда ты наконец станешь тактичной?!

Глаза у той проказливо заблестели.

— А что такое? Подумаешь, и спросить нельзя! Налей-ка мне лучше немного шампанского, пока я поболтаю с твоей подружкой по душам.

— Первое, что она скажет тебе, когда я уйду, это то, что она мне не подружка, — усмехнулся Итан. Он взял протянутый Келли стакан и, обернувшись к Эбигейл, добавил:

— Ты продержишься минуту-другую, если я оставлю тебя с этой женщиной-барракудой?

— Прихвати и мой стакан тоже, — ответила Эбигейл, допивая остаток вина. — Я чувствую себя отлично. — Она улыбнулась ему широкой, чрезмерно широкой улыбкой, как всегда, когда произносила скрытую угрозу.

Его ответная улыбка пронзила ее до глубины души. Обычно он встречал ее уколы с упрямой непроницаемостью или хмурым взглядом исподлобья. Но на сей раз улыбка Итана была совершенно иной: теплой и нежной, а в глазах у него застыл не гнев, сдерживаемый усилием воли, а теплота с каким-то оттенком грусти, и еще нечто, от чего у нее мурашки побежали по коже и перехватило дыхание.

Келли тоже это заметила. Когда Итан отошел с их бокалами, она тихо сказала:

— Счастливая вы, Эбигейл!