Посредник

Форсайт Фредерик

В заключение прилагались фотокопии отрывков из обширного труда Энтони Моклера “Histoire des Mercenaires”{«История наемников» (фр.).}, по ним Куинн мог восстановить обстоятельства последних месяцев пребывания Марше в Конго.

В конце июля 1967-го группа Шрамма, оказавшись не в состоянии удерживать долее в своих руках Стэнливиль, с боями пробилась к границе и заняла Букаву — некогда тихий курортный городок на берегу озера.

Им удалось продержаться там целых три месяца, пока не кончились

боеприпасы. Тогда они пересекли пограничный мост и вступили на территорию соседней республики Руанда.

Дальнейшее Куинну было известно. Несмотря на нехватку оружия, группа Шрамма навела на руандийское правительство подлинный ужас. В страхе перед возможными последствиями власти забрасывали бельгийского консула петициями. У многих наемников документы отсутствовали: кто-то их потерял, кто-то выбросил намеренно. Консул вышел из затруднения, снабдив каждого временным удостоверением личности. Именно тогда Марше стал Полем Лефортом. Не требовалось большой сообразительности для того, чтобы постараться оставить эти документы у себя в качестве постоянных. Это было тем легче сделать, что подлинный Поль Лефорт, видимо, окончил свою жизнь под африканским небом.

23 апреля 1968 года двумя самолетами Красного Креста наемники были репатриированы из страны. Один из самолетов доставил бельгийцев прямым рейсом в Брюссель. Всех, кроме одного. Толпа в аэропорту готовилась встретить соотечественников как героев. Полиция придерживалась другого мнения и устроила им у трапа самую придирчивую проверку. Другой самолет, со 123 уроженцами других европейских стран и выходцами из Южной Африки, высадил своих пассажиров в Пизе, Цюрихе и Париже. Среди этих пассажиров должен был находиться и Поль Марше.

Куинн не сомневался, что все эти двадцать три года — до получения своего последнего задания — Марше старался жить как можно более незаметно. Куинну хотелось узнать имя его напарника, вместе с которым он. вероятнее всего, был в Англии. Ничего похожего в досье не нашлось.

Лутц явился ровно через четыре часа.

— Еще одна просьба! — обратился к нему Куинн.

— Нет-нет, не могу! — запротестовал Лутц. — Уже и так поговаривают, будто я взялся за монографию о наемниках. А я… Я сейчас занят совещанием министров сельского хозяйства стран Общего рынка.

— Надо расширять кругозор, — посоветовал Куинн. — Сколько немецких наемников принимало участие в разгроме восстания в Стэнливиле, походе на Букаву — и сколько их было в лагере для интернированных в Руанде?

Лутц записал вопрос в блокнот.

— У меня жена, дети… жалобно проговорил он.

— Да ты счастливец! — усмехнулся Куинн.

Поставленный вопрос имел достаточно частный характер. и Лутц вернулся из редакции меньше чем через полчаса. На этот раз он дождался, пока Куинн не закончит чтение.

Перед Куинном лежал исчерпывающий свод данных о наемниках немецкого происхождения начиная с 1960 года. Их насчитывалось

десятка полтора. Вильгельм: Конго. Уотса. Умер от ран после перестрелки с засадой. Рольф Штайнер: Биафра, проживает в Мюнхене. Этот в Конго никогда не бывал. Куинн перевернул страницу. Зигфрид «Конго» Мюллер: был в Конго с первого дня до последнего, умер в Южной Африке в 1983 году.

Давались адреса еще двух немцев из Нюрнберга. Оба покинули Африку весной 1967-го.

Итак, оставался Вернер Бернхардт. После роспуска Пятого отряда примкнул к группе Шрамма. Прошел с ней весь путь от Стэнливиля до Руанды. Адрес неизвестен.

— Где же он теперь?

— Да где угодно. Если сведения не приводятся, значит, след потерян. С конца шестидесятых много воды утекло. Не исключено, что умер. Или уехал за границу… Куда таких тянет? Обычно едут в Центральную Америку, в Южную, на юг Африки…

— Или на родину, в Германию, — подсказал Куинн.

Вместо ответа Лутц взялся за телефонный справочник. Бернхардты занимали в нем четыре столбца. Только жители Гамбурга. В Федеративной республике десять земель, и в каждой из них — до десятка таких справочников.

— Есть ли он вообще в справочнике, это еще вопрос, — заметил Лутц.

— А списки правонарушителей?

— Помимо федеральной полиции, полиция в каждой земле действует совершенно самостоятельно. С послевоенных времен, когда союзники соблаговолили написать для нас конституцию, все у нас децентрализовано. Новый Гитлер у нас никогда не появится. Вычислить кого-то — дело гиблое. Уж я-то знаю. Мне по долгу службы приходится иногда попотеть. Сцапать такую добычу — надежда слабая. Эти умеют прятать концы в воду. Бернхардту, видать, это удалось: за все годы в газетах о нем молчок. Если бы он хоть немного высунулся, мы бы об этом знали.

Куинн задал последний вопрос:

— Откуда он родом, этот самый Бернхардт?

Лутц заглянул в досье.

— Дортмунд. Родился и рос в Дортмунде. Возможно, тамошней полиции кое-что известно. Но вам они ничего не скажут. Гражданские права — с этим у нас в Германии строго.

Куинн поблагодарил Лутца за помощь, и они распрощались. Выйдя из бара, Куинн и Саманта отправились на поиски подходящего ресторана.

— Куда мы теперь направимся?

— В Дортмунд, — ответил Куинн. — Там у меня есть один знакомый.

— Милый, — проворковала Саманта, — где только их у тебя нет?

В середине ноября Майкл Оделл встретился с президентом Кормаком в Овальном кабинете Белого дома. Вице-президент был потрясен тем, как изменился его старый друг. После похорон сына Джон Кормак так и не сумел оправиться. Выглядел он постаревшим, ссутулившимся.

Но Оделла тревожил не только его внешний вид. Перед ним сидел другой человек. Где былая проницательность, где острота ума? Президент, казалось, утратил способность сосредоточиться.