Посредник
Шрифт:
Финны. Да только не те, к которым привыкли жители северной столицы, – красномордые и много пьющие здоровяки, алкотуристы, являвшиеся главным посмешищем Ленинграда и Петербурга до отмены «сухого закона» в 1993 году. Настоящие финны, от которых население Суоми XXI века отличается так же, как кривичи от современных русских. Даже не предки, а носители идентификационного имени нации, сформировавшейся много столетий позже.
Трюггви о них рассказывал, называя это племя словом «емь» – отзывался снисходительно, говоря, что емь не знает радости
– Охотятся, – шепнул Славик, не опуская бинокля. – Так, копья, что-то вроде дротика… Рыбу так ловят? Не разглядеть. Пускай поближе подойдут.
«Байдарки» с экипажами в два человека вышли к стрелке будущего Васильевского острова. Гребец на корме, впереди охотник с короткой пикой. Что они ищут на реке?
Конечно же нерпы! В Неве маленьких тюленей можно встретить постоянно, Славик не раз видел стайки по пять-семь особей, особенно часто нерпы отдыхают на галечной косе в самом устье – там, где Славику довелось повстречаться с Рёриком-сэконунгом.
Бьют точно, нерпе в загривок, наповал – перебить позвоночник широким острием пики. Быстро обвязывают добычу веревкой под ласты, не сорвется. Не жадничают, охота идет без азарта – по две нерпы на лодку, излишки не продашь, не обменяешь и не съешь. Зачем тогда убивать зверя?
Одна из лодок приблизилась метров на пятьдесят, ее сносило течением, но Славик успел рассмотреть бывшую клиентуру Людмилы Владимировны во всех подробностях. Гребец молодой, низкорослый и очень жилистый – рубаха с обрезанным по плечи рукавом, видна мощная мускулатура на руках. Охотник куда старше, по виду лет сорок. Тоненькая козлиная бородка, усы по углам рта. Монгол монголом, хотя классическая индоевропейская складка на верхнем веке выражена – у настоящих монголоидов такой нет и быть не может. Глаза голубые – финн обвел взглядом побережье, на миг зацепившись за укрытие Славика.
Вытянул руку, указал на поваленные деревья. Что-то гавкнул на своем наречии. Перебросил веревку гребцу. Всмотрелся.
Зараза! Вечер, линзы бинокля могли бликовать! Только этого еще не хватало! Финны дикие, с данирами, нордмадрами или свеями еще можно договориться, а с этими первобытными? Стрелять в них западло, даже при угрозе жизни. Жалко ведь!
Надо валить отсюда. Быстро.
Охотник выпрямился (как он умудряется стоять на раскачивающейся узенькой лодке?) и демонстративно вытянул руку. Не вверх, а прямо – по направлению к Славику, с открытой ладонью.
Мигом дал короткий приказ гребцу. Ладья медленно-медленно, преодолевая сильнейшее течение Невы, пошла против волн.
«Уйти? Но он же дал знак мира! Как во всех культурах планеты! Это единый жест!»
Славик перебарывал страх минуты две, из-за чего обозвал самого себя «тупым тормозом». Шумно сплюнул. Встал на ноги. Перебросил «Сайгу» в боевое положение, стволом вперед. Снял предохранитель.
Вышел на валун-ящер. Да и плевать, что камуфляж. Рёрик с компанией такую одежду видели и в обмороки не попадали!
Лодок всего четыре, итого
Старый – оказалось, что он не соломенноволосый, а полуседой, с глубокими морщинами вокруг глаз, – высадился на огромный валун первым. Если быть совсем точным, то лодка с берестяными бортами пристала левее камня, где крупный песок и валежник, – суденышко прикрутили веревкой к палому стволу. И тогда уже финн легко перескочил на громаду-камень. Копье оставил. На поясе короткий ножичек с костяной рукоятью и только. Зияет пустыми глазницами сброшенный на плечо капюшон из шкуры волка.
Живописно, настоящий дикарь-лесовик.
Славик не двигался, держа палец на спусковом крючке «Сайги». Стрелять очень не хотелось. Вот нельзя и точка!
Причалили три оставшиеся лодки. Ребята все молодые, поглядывают изучающе, но без агрессии.
Выжидавший Старый начал подниматься по склону валуна. Спокойно так, с достоинством, без ненужной спешки. Остановился в двух шагах от Славика. Смотрел только в глаза – здесь иначе нельзя, это знак добрых намерений.
Разразился длинной чинной тирадой, абсолютно непонятной. Судя по интонации – вопрошающей. Указал в сторону леса.
Куда? Точно, там Дверь!
– Хус, – по наитию сказал Славик на древнескандинавском. – Там мой дом.
– Годр, – удовлетворенно кивнул Старый. Оказывается, наречие викингов он разумел. – Тихая Ива предсказывала, что ты придешь. И узнаешь эту вещь.
Последнюю фразу Славик автоматически перевел без каких-либо трудностей. «Стилла» – значит «тихая», Алёна для пополнения словарного запаса заставляла учить названия деревьев и растений, следовательно, «ива» – это «йольстер», остальное совсем просто…
Старый сорвал с ремешка на шее небольшой металлический предмет и протянул Славику.
Так.
Позеленевший медный брелок в виде Исаакиевского собора – такие продают туристам в центре Питера! Медь металл нестойкий, значит, за тысячу двести лет брелок исчезнет или до такой степени деформируется, что узнать будет невозможно! Людочка свято блюла кодекс – никаких следов!
– Эк хейтир Слейф, – стараясь выглядеть невозмутимым (было очень сложно), – сказал Славик. – Эк эм… Эк эм Стилла Йольстер мёгр…
«Сын? Это разве „мёгр“? Не помню! Там какое-то другое слово было!»
– Годр, – Старый довольно прикрыл веки. – Мы увидели твои глаза.
– Глаза? Огис? Хверр ист?
Старый осторожно вытянул руку и коснулся бинокля, висевшего на шее Славика.
– Огис брейдр.
«Большие глаза». Ну и ну.
И что теперь прикажете делать с финнами? Они отчетливо набиваются в друзья! И это очевидно, Старый знал Людочку!
Ну раз так… Хорошо, уговорили, будем общаться.
Славик снял с плеча ремень «Сайги», положил карабин на гладкий гранит и присел, по-турецки скрестив ноги. Вынул из кармана шоколадку, обертку сразу упрятал в карман, разломил. Половину протянул Старому.