Посредник

Касальс Педро

— Мне все равно, кому платить — вам или еще кому, — ответил бельгиец, хотя вовсе не был уверен, что Сала не подстраивает ему очередной подвох. Но ему сразу же пришла в голову мысль, что в таком случае легче будет отсрочить выплату по векселям, а если подвернется случай пощипать партнеров, то с несколькими неизвестными поставщиками это легче проделать, чем с Салой, так что и на этом можно будет еще заработать.

— Так вы не могли бы в таком случае дать соответствующие распоряжения вашему банку? Я имею в виду его отделение здесь, в Барселоне, — продолжал Сала, задержав дыхание.

— Хорошо. Я это

сделаю, — твердо сказал Лафонн. — Но вот еще что. Я почувствовал, что вы не очень доверяете моему плану, благодаря которому сами должны спастись.

— Почему вы так подумали? — ответил посредник неожиданно осевшим голосом.

— Послушайте, Сала. Сначала вы собираетесь разливать масло под маркой некоего Гарсиа... а потом еще добиваетесь, чтобы ваше имя не значилось на векселях, — Лафонн словно точно и расчетливо ударил под солнечное сплетение.

— Под маркой Гарсиа... Ах, да.. Я как раз собирался вам сказать...

— Не надо мне ничего говорить. Вас я уже хорошо узнал, а себя знаю еще лучше. Ни к чему лишние слова. Я давно, еще с тех пор, как мы решили вложить капитал в ваше дело, подозревал, что вы просто-напросто заурядный посредник, и ничего больше. Будьте здоровы! — бельгиец повесил телефонную трубку.

Сала весь побагровел. За каких-нибудь пятнадцать секунд он с самой высокой ступеньки самоуверенности и бурного ликования оказался низвергнутым на самую низшую ступень подавленности и отчаяния.

Несколько мгновений спустя Жаумет вскочил и, не понимая, что радуется невпопад, строя при этом шута, закричал:

— Прекрасно! Прекрасно! Все получилось по-нашему, мы его уговорили! Вот это — ход! Мы еще покажем этому надменному бельгийцу!

— Да, уговорили... Но только ничего мы ему не покажем. Оказывается, он обо всем знает, даже про марку Гарсиа. Так что не удалось вам его переиграть. Он держит нас на мушке... Мне даже представилось, как он в меня прицеливается...

Жаумет попытался переубедить своего шефа, но безуспешно. И это его безмерно удивляло — он был искренне уверен, что удалось устранить самую большую опасность, когда-либо нависавшую над «империей Салы».

Ператальяда

Суббота, 16 января

Масия, которую арендовал Салинас, была массивным, внушительным строением прямоугольной формы, которое опоясывала открытая галерея — через нее и входили в дом. Внутри было неожиданно уютно и мило, белые стены увешаны картинами, среди которых выделялись пейзажи пляжей и купален начала века и репродукции известных полотен из музеев Нью-Йорка и Парижа. В одном из углов гостиной были аккуратно сложены на ребро десятка два картин, которые не успели еще повесить. Воздух в доме, казалось, светился, а росшие возле окон кусты лавра наполняли его терпким ароматом.

Алекс вернулся в Барселону на своем «рено-5». Он хотел быстрее покончить со статьей о Пикассо, обещанной редакции как результат поездки, а уже потом, полностью освободившись, заняться делом о краже масла.

Салинас проснулся часов в десять и решил прогуляться к дому Ренома, что был минутах в пяти ходьбы от масии. Он застал Ренома оживленно беседующим с сеньором Себастьяном — владельцем Ператальяды, дома, в котором жил Реном, и четырех

сотен гектаров, что окружали обе постройки.

— Здравствуй, адвокат! — приветствовал его сеньор Себастьян.

— Потрясающий день. Солнце-то какое... и никакой Трамонтаны, — весело ответил Салинас, питавший симпатию к старику.

— Если так и дальше будет продолжаться, боюсь, летом нам воды не хватит, — пожаловался Реном.

Они поговорили обо всем и ни о чем, наслаждаясь замечательным зимним солнцем, которое случается в Ампурдане только в дни, когда не дует Трамонтана. Затем Салинас вернулся к себе и расположился в патио, уютно устроившись в шезлонге. Положив ноги на торчавший рядом пенек, он погрузился в чтение «Долгого прощания» Реймонда Чандлера [5] .

5

Известный американский писатель, мастер детективного жаяра.

Так прошло около часа, пока не появилась Долорс с двумя корзинами, полными покупок. Вскоре она вынесла ему обед прямо в патио, расставив блюда на мраморном столике с чугунными ножками. Включив записи Джино Паоли [6] , Салинас с аппетитом принялся за жареного гуся с грушами.

После обеда, дочитав до половины роман Чандлера, он стал раздумывать, пойти ли ему в кафе и сыграть там в домино с приятелями, которые у него завелись в селении, или выспаться как следует. Но пока он гадал, что лучше, сон сморил его, и Салинас, добравшись до постели, решил устроить себе сиесту.

6

Популярный итальянский эстрадный певец.

Проснулся Салинас от того, что кто-то легонько щекотал его по спине. Повернувшись, он увидел Ану.

— Привет! Я вот на день раньше сбежала из Изолы, а ты тут спишь.

— А как ты вошла?

— Мне открыл Реном. Ты хоть представляешь который час? — спросила девушка.

— Не знаю... Но уже темно.

— Восемь.

— Да... Ну и поспал я, — поразился Салинас. — Должно быть, слишком плотно пообедал. Как ты добралась? А на лыжах как покаталась?

— Все было прекрасно. Хотя ты и бросил меня там в горах, но я, как видишь, не пропала, — с притворной обидой сказала девушка.

— А я тут влез в такое дело, что и секунды свободной нет. Потом тебе расскажу.

— Ладно. Я сейчас встану под душ, очень устала за рулем.

Салинас продолжал нежиться в постели, а девушка,завернувшись после душа в огромное темно-коричневое полотенце, рассказывала ему о своем пребывании в снежных горах. Он, казалось, не слушал ее. Это было ему свойственно: Салинас зачастую выглядел рассеянным, будто не обращал внимания на собеседника, на самом же деле улавливал все нюансы того, что ему рассказывали. Эта черта его натуры была наиболее примечательна: Салинас мгновенно схватывал все, с чем приходилось ему сталкиваться, — факты, цифры, сведения, даже запахи и ощущения, все это прочно врезалось в память, раскладываясь в его мозгу строго по полочкам.