Посредник
Шрифт:
— Убили его — вот что я считаю! — Салинас чувствовал себя так, будто его самого кто-то ударил. — Слишком он много знал, и потому скоропостижно скончался, как вы говорите, естественной смертью. А, черт возьми, мне следовало его тщательнее допросить. Да что там говорить, я должен был выпотрошить его как следует, вызнать у него все, что ему известно... Какой же я идиот!
— Будьте предельно осторожны, Салинас. Не надо излишне рисковать. За всем этим стоят люди, не признающие никакой этики. — Чувствовалось, что Лафонн очень
— Да. Договорились.
Минут пятнадцать Салинас сидел молча. Почувствовав, что шефа лучше не беспокоить, Мариса решила подождать со счетами.
«Если бы вместо того, чтобы прогуливаться туда-сюда с этой бабой, я поехал туда один, сторож все бы мне выложил. А теперь его больше нет, и я потерял такую возможность из-за всяких глупостей, — думал разъяренный Салинас. — Умер, видите ли, естественной смертью. Черт бы все побрал!»
Телефон снова зазвонил.
— С вами хочет поговорить сеньор Хуан Пуйг.
— Переключите его на меня.
— Привет, Салинас! Плохие новости. Ты, должно быть, уже в курсе?
— Насчет сторожа?
— Да. Вижу, тебе уже сообщили.
— Только что сказали. Лафонн звонил. А ты что-нибудь еще знаешь?
— Нет. Про сторожа — нет.
— А про кого-нибудь что-нибудь удалось узнать? — спросил Салинас.
— О Луисе Гарсиа. Тебя он интересует?
— Ладно, хватит тебе издеваться. Выкладывай! — почти крикнул Салинас, не пытаясь скрыть дурное настроение. Ну так вот: его не раз штрафовали за то, что он кое-что подмешивал в продукты, и, в частности, в масло. Как тебе это?
— Интересно.
— У него три завода по розливу масла, два — на его имя, еще один — на подставное лицо. И вот на этом третьем заводе они сейчас работают вовсю, даже без перерыва на обед.
— Еще что?
— Приготовься к самому интересному. Они грузят огромное количество масла на гигантские грузовики с голландскими номерами. Эта деталь вызывает у тебя какие-нибудь воспоминания?
— Нет.
— Знаешь, кому принадлежат эти грузовики-мастодонты? Неужели не угадал?
— Кому?
— Компании РКМ из Роттердама.
— Не может быть! «Сеат-127», который увязался за мной в Барселоне, был нанят кем-то из этой фирмы.
— То-то, — ответил Пуйг; чувствовалось, что он преисполнен профессиональной гордости.
— Еще что-нибудь узнал?
— Да, но это уже мелочи. Приезжай в Барселону, расскажу обо всем подробнее.
— До скорой встречи!
Мадрид
— Ана, я очень рад был бы тебя видеть. Дело, которое я веду, усложняется, — сказал Салинас, крепко сжимая телефонную трубку. — Тебе что-нибудь удалось узнать?
— Да. Приведу себя в порядок и приеду к тебе в офис — не люблю о таких
— Ты права.
Дожидаясь девушки, Салинас, сам того не заметив, выкурил с десяток сигарет «Мигелитос». Мариса ушла обедать. Адвокат посмотрел на часы — было уже четверть третьего. Он совсем о времени позабыл, размышляя о стороже, который, уйдя в мир иной, возможно, навсегда унес с собой разгадку ко всему делу.
Наконец зазвонил дверной звонок. Это была Ана.
— Ты плохо сегодня выглядишь. Что-нибудь случилось, Лисинио?
— Да, дела повернулись — хуже некуда.
— Что произошло?
— Убрали единственного свидетеля, который, как я пока знаю, мог пролить хоть какой-то свет на эту историю, — и Салинас подробно рассказал о случившемся.
— Какой ужас! — воскликнула Ана, выслушав его рассказ.
— А тебе что удалось узнать?
— Ну, все как будто мелочи, но, может быть, они тебе пригодятся. Значит, так. Сала — человек, одержимый только работой, вернее, выколачиванием денег. С женщинами нашего круга он дело имеет только потому, что это, по его мнению, придает ему вес в глазах остальных. Но, собственно говоря, женщины ему вовсе и не нужны. К тому же, кажется, у него масса комплексов, которые не позволяют ему полностью расковываться... Хорошее слово я тут употребила: расковываться? Подходит?
— В самый раз. — Салинас впервые за последнее время улыбнулся.
— ...например, он вроде бы как содержит одну весьма аппетитную дамочку в Барселоне. Зовут ее Моника. Но она никогда не видела его раздетым. Тип этот укладывается в постель, а потом дожидается ее как пай-мальчик, по горло укрывшись одеялом. — Ана очень старательно рассказывала все, что узнала, — она хотела, чтобы адвокат понял, как серьезно она отнеслась к его просьбе и добросовестно выясняла любые детали, опрашивая всех своих знакомых.
— Ну, ладно, — прервал ее Салинас. — А ты сама какое мнение составила о Сале?
— Какое мнение? Да, мнение... По мне, так это просто гнусный тип, обуреваемый единственным желанием — прибрать к рукам все, что можно, нажиться на любом деле, заработав комиссионные. Но надо отдать ему должное — поймать его за руку трудно, очень уж ловок, комар носу не подточит.
— Короче, весьма предусмотрительный тип, — подытожил Салинас.
— Да, и к тому же невероятный зануда.
— Что еще?
— Вот что. Когда он наезжает в Мадрид, то днем работает вовсю, а по ночам иногда устраивает гулянки с неким Пепе Рольданом. С этим типом надо быть особенно осторожным — это уже другого поля ягода.
— А чем занимается Рольдан?
— Нетрудно догадаться, раз уже ты знаешь, что он друг Салы.
— Пищевыми продуктами? — предположил Салинас.
— Попал в самую точку. Консервы, оливки...
— И масло?
— Конечно. И масло тоже.
— Вот это может оказаться важным, Ана.