Постамериканский мир будущего
Шрифт:
Иными словами, Соединенные Штаты стали государством должников. В долге нет ничего плохого - правильно используемые займы и кредиты составляют душу современной экономики. Но доведенные до экстремума долги убийственны, что может подтвердить наша перегретая экономика. Должен быть баланс: Соединенные Штаты не дошли бы до такого состояния, если бы не было стран, готовых одалживать им деньги. И тут появился Китай.
Десятилетия нестабильности и переворотов сделали китайские корпорации и жилищные хозяйства осторожными. Они откладывают около половины своего заработка, все время готовясь к «черному дню». Сочетание высоких темпов развития с запасливостью привело к накоплению больших объемов капитала в новых хранилищах. Вместо того чтобы инвестировать в собственную экономику, китайские власти большую часть отправляли за границу, в основном в СИТА, скупая
Китай - не первая страна, освоившая стратегию так называемого развития вслед за экспортом. Япония, Южная Корея и другие азиатские страны также делали это в прошлом. Да и сейчас Китай не единственный: еще восемь государств со строящейся рыночной экономикой располагают специальными фондами в 100 миллиардов долларов или более того. Но Китай мощнее прочих. Сейчас эта страна располагает резервом иностранной валюты, который насчитывает более 2 триллионов долларов. В сентябре прошлого года Китай стал крупнейшим иностранным кредитором Америки, превзойдя Японию, которая уже не покупает ценные бумаги американского казначейства в большом количестве. (Обладая десятью процентами американских казначейских векселей, Китай, по-видимому, является крупнейшим кредитором Америки, но министерство финансов США не ведет учет заимодавцев внутри своей страны.) Сейчас Китай владеет самой большой долговой распиской, и там стоит подпись дядюшки Сэма.
В своей новой книге «Восхождение денег» историк Найэл Фергюсон утверждает, что интересы Китая и США настолько переплелись, что эти две страны заслужили общее название - Кимерика (Chemerica): «Временами казалось, что этот союз был заключен на небесах. Восточные кимериканцы экономили деньги, западные киме-риканцы их тратили».
Слишком большая экономия заключает в себе столько же проблем, сколько и чрезмерное потребление. Экономист из Гарварда Дани Родрик подсчитал, что вывоз такого количества денег за границу вместо продуктивного использования их внутри страны стоит Китаю около одного процента ВВП в год, или более 40 миллиардов долларов ежегодно. Займы Китая были также мощным стимулирующим средством для США. Процентные ставки были на низком уровне, и это подталкивало домовладельцев к рефинансированию, руководителей хеджевых фондов - к увеличению левериджа и инвестиционные банки - к увеличению балансового отчета. Займы у Китая создали дешевые деньги, считает колумнист Financial times Мартин Вульф, а «дешевые деньги способствовали оргии финансовых нововведений, одалживаний и растрат».
Положение сложилось шаткое; как говорится, если что-то не может продолжаться вечно, оно и не продолжается. «Не может быть возврата к привычному бизнесу», - пишет Вульф. Но в краткосрочной перспективе нам суждено существовать в тех же условиях. Незадолго до вступления в должность Барак Обама предупреждал о перспективе «дефицита в триллион долларов в течение ближайших лет», так как его администрация поддерживает разнообразные расходы - от экологичных технологий до здравоохранения, чем вздувает нашу проседающую экономику. Большую часть этих денег придется занять у Китая. У китайцев есть собственные экономические проблемы, для решения которых им придется потратить 600 миллиардов долларов - целых 15 процентов ВВП. То есть фактически мы просим Китай одновременно выделить средства для обеспечения двух величайших в истории финансовых подъемов - своего и нашего. И у Китая есть все стимулы продолжить скупку казначейских векселей, так как без этого пострадает экспорт, а высокие показатели роста опустятся до земли.
Однако у Китая есть выбор. Джозеф Стиглиц, лауреат Нобелевской премии по экономике, говорил мне, что «они определенно попытаются поддержать рост потребления в Америке, но если станет очевидно, что это не получится, они перейдут к плану Б». Перейти к «плану Б» - значит сконцентрироваться на повышении уровня потребления в самом Китае
Лучшим сценарием развития событий для Китая и США была бы совместная работа над медленным сворачиванием их обоюдной самоубийственной договоренности. У Китая появилось бы больше денег для инвестирования в собственную экономику, а США вынуждены были бы наконец принимать непростые решения, которые в конечном итоге пошли бы им на пользу. Уже с начала 1980-х годов Америка энергично тратила, постоянно откладывая дату возврата долгов. Это дурно сказывалось на внутренней и внешней политике. Это сделало Вашингтон самонадеянным, ленивым и беззаботным. Его стратегия принятия решений уподобилась деловому поведению компании General Motors в 1970-е и 1980-е годы, которая испытывала влияние в основном со стороны внутренних факторов, но имела мало понятия о срочных мерах и не признавала внешнего давления. Нам не нужно было делать стратегический выбор, нам и так было позволено многое. Мы могли грубо ошибаться, вызывать раздражение всего мира, разрывать соглашения, тратить ресурсы, вести войну без знания дела - все это не имело значения. Было много простора для совершения ошибок - многих ошибок. Но беспечная езда подходит к концу.
* **
Хотя графики этого финансового кризиса очень не похожи на все, что было в недавнем прошлом, нельзя считать его беспрецедентным. История капитализма вся состоит из «мыльных пузырей», паники, финансовых распадов и рецессии. Голландцы потеряли голову из-за тюльпанов в 1600-е годы; мания строительства железных дорог поразила Британию в 1840-е годы. Даже в течение нескольких последних десятилетий финансовые катастрофы случались в Мексике, Аргентине, Бразилии и почти во всех странах Латинской Америки. Россия и ее бывшие сателлиты обанкротились в 1990-е годы, инфекция поразила Азию в конце этого десятилетия. Обвал Long-Term Capital Menegement, одного из крупнейших в мире хеджевых фондов, вызвал такое беспокойство, что Федеральный резервный банк был вынужден принимать срочные меры для спасения финансовой системы.
Этот кризис отличается тем, что он не был вызван процессами, происходящими в застойных водах «третьего мира»: он случился в центре глобального капитализма, в Соединенных Штатах, и прокладывал себе путь по артериям международной финансовой системы. Это не свидетельствует, вопреки мнению некоторых ученых мужей, о конце капитализма. Но вполне может означать определенное завершение эпохи доминирования США. Вне зависимости от того, какая из тенденций, выделяемых мною в этой книге, окажется главенствующей, экономический переворот лишь подтолкнет развитие постамериканского мира. Если война в Ираке и внешняя политика Джорджа Буша лишили Америку военно-политической мощи в глазах всего мира, то финансовый кризис вызывает подозрения в ее экономической состоятельности.
Что бы люди ни думали об американской внешней политике, они соглашались с тем, что в США была самая современная, самая изощренная и производительная экономика - с самым развитым рынком капитала. Поэтому гегемония США сказывалась не только в военной области и в дипломатии, но и в области идей. Банкиры центральных банков, министры финансов всего мира изучали основы своей профессии в американских школах. Политики разрабатывали свои экомические программы, следуя предписаниям Вашингтонского соглашения. Разработкам Силиконовой долины завидовали все. Прибыльными финансовыми рынками Нью-Йорка восхищались и пытались имитировать их на всех континентах - кроме,
Как заметил Брэд Сетсер, член Совета по внешнеполитическим отношениям, после Второй мировой войны глобализация была почти синонимом американизации. «Иностранные заемщики в поисках способов увеличения фондов выпускали долговые обязательства, выраженные в долларах, использовали законы Нью-Йорка и действовали в соответствии с указаниями Комиссии по ценным бумагам и биржам о выдаче сведений», - пишет он. Американские идеи и институты были столь привлекательны вследствие экономического успеха страны.