Постапокалипсис, в котором я живу
Шрифт:
Рядом стоял Марк Кассель. Он заваривал чай. Немного перечной мяты, зверобоя, шишек хмеля и валерианы – как раз то, что ей сейчас нужно. Залить травы кипятком, дать им настояться. Он стал накрывать стакан крышкой. В тишине, затянувшей комнату, слабый звон алюминия, соприкоснувшийся со стеклом, отозвался громкий лязгом. Нервы Евы натянулись. Она вздрогнула от испуга, в глазах отразилась беспомощная растерянность.
Рука Артура мгновенно накрыла ее холодную мокрую ладонь. Ева встретилась с его спокойными глазами. Осознав,
Забрав ее из дома Игоря Горского, Артур сразу отвел ее сюда, к ним домой. От потрясения она чуть ли не свалилась в обморок, когда стояла в той спальне и смотрела на укрытое белым покрывалом тело. Рори Аллен тоже не совсем справился с нахлынувшими эмоциями, выбежал на улицу, и до сих пор где-то пропадал. Артур решил чуть позже сходить к озеру – скорее всего он будет там.
Травы окрасили кипяток в темно-коричневый цвет. Артур подал Еве стакан, но она к нему не притронулась. Марк сидел в другом конце комнаты, в кресле, забросив ноги на маленький столик, и курил сигарету. Еще немного подождав, Артур поднял стакан и поднес к ее губам. Он стал упрашивать ее сделать хотя бы пару глотков.
– Она должна выпить все, – прозвучал издалека голос Касселя.
Ева повела головой в сторону, и еле слышно шепнула:
– Ничего не хочу…
Ее высохшие глаза заново наполнялись слезами, и словно мелкие сверкающие бриллианты, они катились по впалым щекам.
– Это ведь не сложно, – говорил Артур, – просто выпей. Тебе сразу станет лучше.
Ева развернулась к нему в пол-оборота и подняла к его лицу жалобные глаза.
– Это поможет мне все забыть? – спросила она.
– Это поможет уснуть, Ева, – кивнул он.
– Но я не хочу спать. Я не могу проспать… похороны.
Артур опустил стакан обратно на стол. С виду он не был огорчен или обеспокоен. Однако взгляд, которым он посмотрел на Марка, просил о помощи. Кассель кивнул ему, но еще пару минут неторопливо докуривал сигарету. Артур рассчитывал, что он сможет ее убедить, но подойдя ближе, Марк попытался силой влить в нее чай. Ева стала мычать и вырываться. Артур сразу же, с возмущением, одернул его. Он собирался наорать на Марка, но к плечу припала Ева и принялась захлебываться слезами. Артур переключился на нее.
Скоро в дверях показался Фараон Рэнкин. Он сказал, что хочет поговорить с Евой. Марк удалился из этой комнаты с радостью, Артур – чуть помедлив. Ему не хотелось оставлять ее. Слишком она была слабая.
Ева сидела все в том же положении, все на том же стуле, похожая на тростнику, которая вот-вот переломается.
– Ну все, будет тебе плакать, – сказал Фараон, когда и Кассель, и Артур Дюваль покинули дом. – Ты должна выпить лекарство, Ева, а я должен отвести тебя в кровать.
Ее голос звучал прерывистым, но сдержанным:
– Как это случилось?
– Я расскажу тебе, когда
Это была маленькая уловка, невинная манипуляция во благо. Она сработала. Ева Гордон выпила содержимое до дна, и теперь они шли в спальню.
– Тря дня назад, – тихо говорил Фараон, – на обратном пути из Аты мы подцепили небольшую стаю.
– Я не верю… – выдохнула она. Ее голос задрожал: – Я не верю, что его укусили.
– Это был рожденный, Ева.
Идти становилось все труднее. Пол уплывал из-под ног. Лекарство начинало действовать.
– У него хватило сил, чтобы оторвать решетку на окне?…
– Иногда сил у них даже больше, чем у взрослых преввиров.
Ева на миг остановилась. Перед глазами повисла белая пелена.
– Как ты позволил? – бессильно спросила она.
– Все произошло очень быстро. Мы оказались застигнутыми врасплох. – Фараон осторожно приобнял ее за плечи и медленно повел дальше. – Редкий случай в это время года. Обычно матери-преввирши берут их на первую охоту в начале зимы…
Они оказались в спальне. Еве тут же захотелось лечь на кровать. Фараон уложил ее и присел рядом.
– И больше никто не знал, что он укушен? – закрывая глаза, спросила она.
– Кроме меня – ни единая душа.
– Но проходная… Карл Понд разве не проверил его?
– Была не его смена.
В помутненном сознании Евы вдруг всплыло кое-что.
– Была моя, – почти беззвучно протянула она. – Была моя смена. Я стояла на вышке.
«Своим» вопросов об укусах не задают. Почти никогда. Никто, кроме Карла Понда. Карл всегда всех проверял. Своим верят на слово. Особенно Игорю. И зря…
Теперь Ева знала, что допустила ошибку. Если бы она только остановила Игоря, попросила показать руки и увидела тот укус… Ничего бы не изменилось. Его было все равно не спасти…
– Я любила его, – сказала она, будто оправдываясь перед Фараоном и перед самой собой.
– Я знаю, – произнес Фараон с пониманием. – Я всегда это знал.
Ева промолчала.
– Он вынес тебя на руках из того бара. Он стал тебе отцом. – Рука Фараона мягко погладила по белым волосам. – Ты ничего не изменила бы, если бы заметила укус, поэтому не вини себя, девочка. Перед вирусом мы все бессильны.
Он был прав. Ева знала это.
– Это ты убил его? – глухо спросила она.
– Да. – Фараон опустил голову вниз. – Я дал ему обещание, что все сделаю, когда придет время.
– Ведь правда ты закончил с ним, когда он…
– Превратился. Да, я дождался, пока он превратится.
– Хорошо. Это хорошо… – протянула она, а дальше уткнулась лицом в подушку и горько расплакалась.
Она выдавала себя, свою любовь, но Фараон и так все давно знал. Но понял ли он, какая это была любовь? Не любовь приемной дочери к приемному отцу, а совсем иная. Интересно, было ли это столь же очевидно и для Рори Аллена?