Постапокалипсис, в котором я живу

Грин Алла

– Ну и ну, – присвистнул он, осмотрев Рори с ног до головы.

Перед ним стоял шестнадцатилетний парень, который был на две головы выше его:

– Как же ты вымахал! Почти перерос отца.

– Не думаю, – ответил Рори, и натянуто улыбнулся, на секунду похолодев в глазах. – Он все равно выше.

– … и проверь его на укусы! – не отставал старик.

– Да-да, я уже проверил, – нараспев протянул Фараон, отмахиваясь от Карла.

– Укусов ведь нет? – спросил он у Рори.

Рори выпрямил руки и посмотрел, не разодраны ли рукава на куртке, а затем ладонью провел по шее.

– Вроде нет, – пожал плечами он.

– Ну, и хорошо, – нетерпеливо

сказал Фараон и приоткрыл дверь, приглашая его в сторожку. – Проходи. Я жду рассказ о том, где ты пропадал все это время.

Но Рори помедлил. На его лице промелькнула неловкая пауза.

– Слушай, я…

– Ах, ну да, – тут же сообразил Фараон, – ночь на дворе, а ты только с дороги. Тем более был в такой переделке… ух! Тебе бы пойти домой и отдохнуть. – Он по-доброму подмигнул ему: – Я рад, что ты вернулся.

– Да, я тоже, – кивнул Рори, благодаря взглядом Фараона за понимание.

Фараон проводил его до лифта и дружелюбно хлопнул по плечу:

– Ну что, не забыл еще дорогу к дому?

– Ее не забудешь.

А ведь когда-то он и правда пытался это сделать – забыть, но у него ничего не вышло.

Ступив на металлическую платформу, Рори распрощался с Фараоном, пообещав зайти к нему завтра и рассказать все подробности.

– Лучше бы тебе зайти к отцу, – напоследок бросил Фараон, когда Рори уже поплыл на лифте вверх и из-за гудения тягача не смог услышать ни единого слова.

Будто железная рука поднимала его на холм, который был так любим и дорог его сердцу. Скоро Рори оказался выше величественных ворот и ступил подошвами ботинок на каменистую землю. Его встретил спящий город, покрытый все той же тьмой, в которой, однако, уже не было ничего зловещего. Ночи в Городе Гор были самыми спокойными ночами в мире.

Рори Аллен шел, не спеша вдыхая запах дома. Так пахла для него свобода, которая за минувшее время успела ему немного позабыться. В Городе Гор он мог расслабиться, идти с опущенной головой и не оборачиваться назад, в боязни увидеть за своими плечами нечто. Здесь темнота не таила в себе ничего зловещего. Ох, если бы весь мир был похож на это место!

Рори Аллен был шестнадцатилетним парнем, крепко сложенным и успевшим за последние полгода заметно вытянуться. Особенно заметно для тех, кто давно его не видел. Он сверлил голубыми глазами камень, устилавший дорогу, и вид у него был слегка потерянный; он соскучился по этому городу, но и успел от него отвыкнуть. Он плелся по дороге вдоль потухших окон, путь его освещал свет карманного фонаря. Ботинками Рори уткнулся в ступеньку – он наконец-то добрался до своего дома.

Дом выглядел так же, как и полгода назад. Ничего не изменилось, кроме самого смотрящего. Рори Аллен взошел на крыльцо и хотел было постучать в коричневую дверь, но вдруг передумал. За ней крепким сном спали люди. Не стоило их тревожить, своих друзей. Он покажется им чуть позже. Его кисть опустилась вниз, и, присев на ступеньки, он вскинул голову в небо. Его задумчивый взгляд уперся в яркие звезды. Он смотрел на них и невольно вспоминал свои прошедшие годы здесь – незабываемые хорошие годы.

Вскоре на востоке посветлело небесное полотно. Рассвет принялся красить облака в светло-розовые оттенки. На улице стали появляться первые люди: это повара с ранним лучиком солнца приступали к своей работе. Еще пара мгновений – и целый город забурлит жизнью. Рори поспешил вновь скрыть свое лицо под капюшоном. Он встал на ноги, и они повели его туда, где еще ненадолго, но он останется незамеченным.

Возвращение

Жизни

лучше, чем в Патоке, Ева Гордон не могла себе представить даже в своих самых сокровенных мечтах. И спустя столько лет, каждую ночь перед сном, она ее вспоминала. Воспоминание это теперь носило лишь вкус томной горечи, однако заглянув в самую его глубь, можно было учуять и сладость маминых блинов с черничным вареньем, и запах недавно скошенной у дома травы. В воображении сразу же всплывала серая крыша из грязного шифера, высокий железный забор и скрипящая калитка; перед глазами плыла речка, на которую Ева с отцом пробирались, тайком минуя высокую ограду; и помнилось, как рыба, плескаясь, выпрыгивала из воды во время заката. Память хранила и тепло встречающих с неудержимой заботой рук матери – они прижимали Еву к замасленному переднику, белому в красный горошек… Ей вспоминалось разное: мелочи и незначительные детали, но не то, что было действительно важным. Лица матери и отца навсегда были стерты временем из ее памяти. Она слишком рано лишилась родителей и почти не помнила как это: чувствовать их любовь и любить их. В ее распоряжении оставались только воспоминания-призраки, и она радовалась, что хотя бы они есть.

В Городе Гор стояло самое обычное утро – через распахнутое настежь окно в комнату влетало пение петухов. Теплый ветер играл с прядями белоснежных волос, мягко раскинутых на подушке, лучи солнца целовали тронутую летним загаром кожу. Октябрь месяц вступал в свою первую половину, оставив напоследок Городу Гор еще одну теплую неделю. В летней столовой за городской площадью повара без устали стучали кастрюлями, начиная с самого рассвета. Щурясь от солнца, толпы людей с нетерпением ожидали своей порции булок и компота. Скоро Ева Гордон тоже присоединилась к ним.

Красный с ароматом клюквы компот плескался у нее в чашке. Она медленно продвигалась к своему столу, дружелюбно отвечая на приветствия горожан.

– Доброе утро, Ева, – говорили ей, когда она проходила мимо чужих столов.

В Городе Гор все друг друга знали. Людей здесь жило не много. Они были словно одной большой семьей. Ева любезно кивала им в ответ или здоровалась с кем-нибудь сама.

– Доброе утро, Дик, – сказала она Дику Фостеру, и взглянула на сидящую рядом женщину: – здравствуйте, Теодора.

Теодора была его мамой – почтенной дамой в возрасте. С ее лица никогда не сходило выражение строгости.

– Здравствуй, Ева, – сухо ответила Теодора.

Ева шла дальше. Пронеслась еще одна череда приветствий. Где-то позади затерялся голос Дика. Кажется, он хотел что-то ей рассказать, но не докричался. Он всегда хотел ей что-нибудь рассказать, какую-нибудь невероятную глупость, и задержать еще на пару минут. Сделав вид, что не услышала, Ева устремилась вперед.

– Как дела, Ева? – поинтересовались Джонсоны.

Слева от них сидела чета Халецких. Роберт и Кристина Халецкие были добродушными людьми.

– Хорошее сегодня утро, а, Ева? – весело сказал Роберт и подмигнул ей.

Ева помахала ему, затем его жене, их детям, а младшенькому – шутливо показала язык, пока никто не видел.

Обычно она завтракала вместе с Артуром Дювалем, своим лучшим другом. Они дружили с детства и были как брат и сестра. Раньше в их крепкой компании был еще и Рори Аллен, но он давно уехал. Теперь его здесь нет. А Артур еще вчера предупредил, что встанет поздно. Его ожидал тяжелый день. Ему следовало выспаться и набраться сил. Ева знала, что будет завтракать в одиночестве.