Постчеловек
Шрифт:
— Заткнись!
Она сходила в соседнюю комнату и вернулась с двумя проводами. Швырнула их пленникам.
— Соединяйтесь!.. Что значит — не умеешь? Кот, твою мать, в чип-устройство штекер вставь, и все! Бери пример с отца!.. Вот, молодец! А говорил — не умеешь.
Спустя минуту Костя, Виталий и Кэтька были скованы одной — электронной — цепью.
— Загружаю воспоминания, — сказала Кэт.
Перед глазами Кости
…Небольшая, бедно обставленная комната с тусклым светом и отрывающимися обоями.
На стульях возле стены сидит молодая пара — мужчина и женщина. Они накрепко привязаны к стульям, а их руки скованы за спиной наручниками. Во рту — кляпы.
Мужчина вращает глазами и что-то мычит, а женщина сидит без движений, прикрыв веки и понурив голову. По ее подбородку, из разбитых губ, сочится кровь, а раздробленный нос свернут набок. Кажется, она без сознания.
Напротив пленников, на стареньком коричневом диване, комфортно развалились двое — Понтифик и Кондор. Оба молодые, подтянутые. Понтифик курит сигарету. Пальцы его заметно дрожат.
Рядом с ними, на полу, ползает малышка, на вид не более двух лет. Она вряд ли понимает, что творится вокруг — девочка играется с резиновыми игрушками-зверями. Лев, слон, крокодил…
— Челная гадюка! Челная гадюка! Всех убет! — приговаривает малышка, поднимает глаза на папу и смеется. Ей весело.
Понтифик глубоко затягивается и выпускает к потолку облако серого дыма.
— Что будем делать? — спрашивает он.
Виталий пожимает плечами:
— Да хрен его знает… Кончать их надо!
— Кончать? — Понтифик косится на девочку. — Что, и ее тоже?
— Главное правило хорошего дела — не оставляй свидетелей, — философски изрекает Кондор.
— Нет! — Понтифик рубит ладонью воздух. — С этим Иудой и его потаскухой делай что хочешь, но мелкую не тронь! Она все равно ничего не вспомнит!
— Дурак ты, Узурбек Капитонович, и уши у тебя холодные, — усмехается Виталий и встает. Открывает шкаф и достает из него обычные женские колготки. Кидает их поднявшемуся Понтифику. — Хрен с тобой, пусть звиздюшка живет, но этих тогда кончай сам. — И снова плюхается на диван.
Понтифик со спины подходит к пленникам, накидывает колготки на шею мужчины.
Воспоминания оборвались.
— Вы… ты… Пиздец! — Кэтька вскочила. — Бля, Кондор, это что такое сейчас было, а?! Бля-я-я! Нет! Я не верю! Пиздец!.. Кондор, Федя что, убил моих родителей?! Бля, вот это поворот! — Она нервно забегала по комнате.
Две пары глаз внимательно следили за ее перемещениями.
— Вот видишь, Катя, твой Федя был не таким уж и хорошим человеком! — осторожно сказал Виталий. — Согласись, я поступил правильно! По крайней мере, убийца твоих родителей получил по заслугам!
Кэт резко затормозила, встав посреди комнаты. Глянув на мужчину, угрожающе прищурилась и процедила:
— Значит, Кондор, ты был там, да? И все эти годы молчал, что мои родители были убиты, а не пропали без вести? А самое страшное — и сам принимал участие в их убийстве?!
— Нет, не принимал! Я просто сидел рядом, а убивал их Фе…
Не дослушав, Кэт вскинула пистолет.
Бах!
Голова Виталия дернулась назад. Через секунду безжизненное тело наемника рухнуло на пол.
— Папа! — Костя кинулся к отцу, приподнимая его голову и глядя в пустые мертвые глаза. Затем, зарычав в бессильной ярости, вскочил и дернулся к девушке, готовый вцепиться ей в глотку, но прикованные к батарее наручники держали крепко. Забился в истерике: — Сука! Ты убила папу! Какая же ты сука, Кэт! Зачем ты это сделала?! Он ведь не трогал твоих! Сука! Сука! Сука! Ненавижу тебя!
Кэт опустилась на кровать, кидая на парня редкие равнодушно-презрительные взгляды.
— Отстегни меня! Отстегни меня, тварь! Я убью тебя! Вот этими руками! Сука! Он не трогал твоих родителей! Зачем ты это сделала?! Ненавижу тебя, мразь!
Кэтька терпеливо ждала, пока Костя, давясь слезами, соплями и проклятиями, обессиленно затихнет. И наконец дождалась.
— Почти пятнадцать лет назад, — едва слышно заговорила она, — твой папа сказал: «Главное правило хорошего дела — не оставляй свидетелей». И знаешь, Котик… Пожалуй, я с ним согласна! — И подняла пистолет.
А Костя опустил глаза. Последнее, что он увидел перед выстрелом — тонкую полоску-татуировку в виде змеи, которая окольцевала лодыжку девушки и поедала собственный хвост.
Конец