Постижение. Избранное
Шрифт:
Павел подмигнул официанту, тот понимающе улыбнулся. Через две минуты на столе стоял «Наполеон» и огромная бутылка «Шампанского».
Наш стол явно привлекал внимание, по-видимому, прежде всего из-за присутствия красивейшей пары – Славы и Ольги. Они настолько ярко выделялись на общем ресторанном фоне, излучая какое-то волшебное свечение, что остальная публика как бы уходила на дальний план – в массовку. Я испытывал некоторую неловкость, невольно попадая в поле зрения бесцеремонной ресторанной публики.
Павел шумно открыл шампанское. Выпили за дружбу со Славой и его любовь к Ольге. Заиграла
Павел говорил мало, улыбался дежурной, блуждающей улыбкой, несколько раз, извиняясь, ненадолго исчезал в служебных помещениях. Я с удовольствием танцевал с томной, беловолосой девушкой, сидящей за соседним столиком. Моя «русалка», как я ее про себя назвал, оказалась переводчицей «Интуриста». Уже во время второго танца, мы договорились встретиться завтра утром у меня в номере. В половине одиннадцатого Павел, вернувшись к столу после очередного посещения служебных помещений, сообщил:
– Я сказал, чтобы к двенадцати подали машину для Оли.
– Спасибо Паша. А ты не поедешь провожать? – Спросил Слава.
– Я бы с удовольствием, но звонила жена: дочь приболела. Так что милые ребятки с Оленькой я попрощаюсь уже сейчас. Ну, а ты же еще поживешь у нас, да Славик?
– Да, три дня.
Слава выразительно посмотрел на Ольгу. Она склонила голову ему на плечо. Так все посидели молча некоторое время. Внезапно Ольга чего-то испугалась, стала прятаться за меня, поскольку я сидел спиной к проходу и как бы загораживал его. Это заметили все.
– В чем дело? – Резко спросил Слава. Я обернулся и увидел, что по проходу, между столиками идут трое крепких молодых мужчин, одетых в безупречные черные костюмы, с галстуками. Стиль настолько проявлялся, что они казались даже похожими друг на друга.
– Это Борис, Сашин друг. – Тихо сказала Ольга.
– Ну и что? Хочешь, я отверну ему голову? – сжал челюсти Слава.
– Не надо Славик. Ты их не знаешь – это страшные люди. Слава Богу, кажется, не увидели, уже прошли. – Прошептала Ольга.
Ребята, между тем, оглянулись на наш столик, о чем-то оживленно заговорили и, не останавливаясь, прошли дальше, в темный угол зала.
Слава погрустнел, потянулся к бокалу. Павел опередил его, разлил шампанское, предложил выпить «на посошок», поскольку ему уже надо идти. Выпили молча, как-то сосредоточенно, серьезно. Павел поцеловал руку Оле, обнял Славу. Мне он сунул визитную карточку и доверительно сказал:
– Приезжай Юра, всегда помогу.
Отойдя метра на три, он развернулся к нам лицом, лихо склонил подбородок к груди, как заправский гусар, даже, казалось, каблуками щелкнул, и заспешил к выходу.
Вновь заиграла музыка, еще немного потанцевали, выпили кофе. Ольга положила голову на плечо Славы, заглянула ему в глаза и спросила:
– Тебе хочется меня отпускать?
Он молча поцеловал ее в кончик носа. Потом сидел задумчиво, стуча потухшей сигаретой о край пепельницы.
– Пойдем,
– Конечно.
Под песню Челентано ушли из ресторана. Зашли в шикарный номер Ольги за вещами. Их было немного – две небольшие спортивные сумки. Я хотел оставить влюбленных наедине, но они пожелали спуститься немедля. Нас ожидала белая «Волга». Я сел вперед. Они почти всю дорогу молчали. Сидели обнявшись, целовались, разглядывая друг друга, будто впервые увидели. Когда показался вокзал, она заплакала, повторяя дрожащим голоском:
– Не отпускай меня! Не отдавай меня!
Он гладил ее по голове:
– Умница ты моя.
– Ну, скажи, ведь мы будем встречаться? – Спросила она.
– Да, конечно.
Посадка на поезд уже заканчивалась. На прощание оставались минуты. Оля чмокнула меня в щеку:
– Ты хороший!
Слава заскочил в тамбур, взял в руки ее голову и целовал в лоб, нос, губы, волосы, пока не тронулся поезд. Выпрыгнул на ходу:
– Я всегда с тобой! – Что-то еще хотел сказать. Постоял на краю платформы и задумчиво добавил: – И без тебя! Пойдем!
Слава сначала сел рядом с шофером, но потом, передумав – рядом со мной, сзади. Сосредоточенно, отрешенно помолчал, время от времени сжимая губы.
– Завтра поеду к матери, в Липецк. Давно не видел, надо навестить. Да и надоело здесь уже. – Вдруг принял он решение.
– А что же ты не поехал с Ольгой? И вообще, почему вы не вместе, ведь любите друг друга?
– Послезавтра она выходит замуж за крупного бизнесмена. Ее уже ждут вилла в Испании, квартира в Америке и другие приятные мелочи. А муж ее будущий, Саша, – подонок. Я его знаю. Жизнь сложна. Мне кажется, она не может быть моей женой, а я – ее мужем. В этом весь фокус. Она непроста, как тебе могло показаться – амбиции очень высоки. А я ведь, как ветер – не знаю, куда поеду завтра, что буду делать. Перемещаюсь, кстати, почти всегда на своей машине – не самолетом или поездом. Это – только в крайнем случае.
Он долго глядел в боковое стекло в темноту ночи. Потом на лице его засветилась улыбка. Он повернулся ко мне:
– А ты знаешь, нам было очень хорошо вместе! Она же просто великолепна! Когда я с ней – это просто радость, и все! Так вот, если задуматься, это самое яркое время в моей жизни! Не знаю, повторится ли такое? Скорее всего – никогда. Спасибо ей за это, храни ее Господь.
Через два месяца, будучи в командировке в Москве, я от старых знакомых узнал, что Кедров разбился на своем автомобиле. На очень высокой скорости ехал один, по дороге в аэропорт Шереметьево. Зачем он туда спешил? Никто не знал – ни жена, ни знакомые.
Девочка на верхушке пирамиды
– Тревогина, Тревогина! Где ты пропадаешь? Знаешь ведь, что в одиннадцать – репетиция «пирамиды»! – Товарищ Света, крупная, полногрудая вожатая третьего отряда разыскала свою подопечную за лагерной кухней, где та, в тени яблоньки сидела на деревянном ящике, сомкнув худенькие коленки и читала книжку.
Тревогина Вера – маленькая девочка с черными волосами, заплетенными в косы, тонким, миловидным лицом, украшенным черными, живыми глазами, в которых застыло любопытство, тревога и таинственность.